Наполеон. Заговоры и покушения

– Но вас все же предупредили, что 23-го вы должны быть в униформе адъютанта?

– Прошу прощения, монсеньор, меня никто не предупреждал. Утром генерал Мале сказал мне: «Вы теперь – мой адъютант. Теперь вы должны мне подчиняться». Я согласился, ведь никто не захочет вечно оставаться капралом.

– Достаточно. Садитесь.

Рато щелкнул каблуками и с достоинством дворового пса сел на свое место.

– Заседание прерывается на два часа, – объявил граф Дежан. – Жандармы, уведите обвиняемых.

* * *

Было уже восемь часов вечера. Все страшно устали, и перерыв оказался весьма кстати. В десять часов вновь прозвенел звонок, объявляющий заседание открытым.

– Жандармы, – провозгласил граф Дежан, – введите обвиняемых.

Через десять минут все расселись по своим местам.

– Все обвиняемые имели возможность высказаться? – спросил председатель суда у секретаря.

– Да, господин председатель.

– Тогда приступим к защите. Обвиняемый Мале, что вы можете сказать в свою защиту?

Мале встал и громко объявил:

– Человек, который взял на себя защиту прав своей угнетенной страны, не нуждается в защите: он либо побеждает, либо умирает!

Шум прошел по залу заседаний, и председатель суда поспешил обратиться к другому обвиняемому:

– Обвиняемый Лаори, вам слово.

– Хочу сказать, господа, я думал, что начинается новое 18 брюмера. Я пошел за генералом Мале, как 12 лет назад я пошел за генералом Бонапартом.

– Это серьезное преступление – верить в возможность революции при правлении Его Величества Императора.

Фанно де Лаори лишь усмехнулся.

– Вчера вечером, – сказал он, – я узнал, что нас будут судить сегодня. Я попросил света, чтобы иметь возможность хорошо подготовиться к защите. Мне его не дали. Я не говорю уже об адвокате.

– Точно! – выкрикнул Гидаль. – Не дали ни свечи, ни бутылки вина!

Граф Дежан сурово посмотрел на Гидаля:

– Обвиняемый Гидаль, правильно ли я вас понял, вы хотите что-то сказать в свою защиту? Мы вас внимательно слушаем.

Гидаль, и так уже приговоренный к смертной казни как английский шпион, лишь усмехнулся в ответ и сказал:

– Пусть свершится моя участь!

– Теперь вы, майор Сулье защищайтесь, – сказал граф Дежан, а затем спросил: – Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Увы, монсеньор, – пробормотал Сулье, оглядываясь по сторонам, словно ища защиты у окружающих, – я обращался к адвокату, но мне не ответили.

– Пока его нет, защищайтесь сами.

Сулье встал. Он был бледен. Словно через силу он вымолвил:

– Господа, мне 45 лет, 25 из них я нахожусь на службе. У меня 14 ранений и четверо детей. В прошлом году нас окружили в Испании. Я командовал гарнизоном. Мне предлагали 500 тысяч франков и чин генерала, но я не сдался. Я ответил им огнем. Потом мы сделали вылазку и пробились к своим. Проверьте у Его Превосходительства военного министра, он вам все это подтвердит. Я невиновен и взываю к справедливости. У меня четверо детей…

– Майор, – сказал граф Дежан, – будьте спокойны. Мы тщательно изучим ваше дело.

Потом он обратился к Боккечиампе:

– Суд предоставляет вам слово.

– Я просил атфоката, я плоко кофорю по-франсуски. Кте мой атфокат?

– Все адвокаты во Франции уже давно спят! – выкрикнул с места Гидаль.

– Говорите, Боккечиампе, мы вас поймем.

– Коросо! Я нефинофен. Мой атфокат опяснил пы фам… Я нефинофен.

– Вы, полковник Рабб?

– Господин граф, я полностью полагаюсь на торжество правосудия…

– Тогда вы пропали, – перебил его Гидаль, сопроводив свои слова грязным ругательством.

– Вы, капитан Бордерьё?

– Моя защита не будет долгой. Да здравствует император!

– Кто еще хочет что-то сказать в свое оправдание?

– Я еще ничего не сказал, – поднял руку капитан Пикерель.

– Хорошо, говорите.

– Минуточку, – сказал Пикерель, легко сказать «говорите», но я не адвокат, а ведь я просил себе защитника.

– Говорите.

– А что говорить, если я невиновен. Мы оказались втянуты в это дело случайно. В наших действиях нет и капли злого умысла. Нас разбудили ночью и сказали, что император погиб. Можно ли было в таких обстоятельствах сохранить ясность ума? Как бы вы сами повели себя на нашем месте?

– Пусть нам дадут адвокатов! – понеслось с разных сторон.

– Если защитники не явились, это их вина! – сказал секретарь суда.

При этих словах генерал Мале вскочил со своего места и крикнул, показывая пальцем на судей:

– Это ваша вина, господа, и вы это прекрасно знаете!

– Точно, – поддержал его Рато.

Испуганный граф Дежан переключился на капрала Рато:

– Хорошо, что вы можете сказать в свою защиту?

– Прошу прощения, монсеньор, я – как другие. Пусть лучше генерал скажет.

– Господин председатель, – сказал Мале, – защита Рато волнует меня больше, чем моя собственная. Рато приходил в клинику доктора Дюбюиссона, где я находился, чтобы повидать кого-то из своих друзей. Да, я видел его четыре или пять раз. Этот его друг попросил меня: «Могли бы вы, зная капрала Рато, содействовать его повышению». Случай представился. Я предложил Рато стать моим адъютантом. Он согласился. Я сказал, что являюсь уполномоченным Сената. Он ничего не знал. Вот вся правда о Рато. Оправдав его, вы отдадите должное ему и мне.