Наполеон. Заговоры и покушения

– Черт возьми! Господин председатель, меня разбудили в три часа ночи и сказали, что господин майор требует меня к себе. Когда я явился к майору, он сказал мне: «Мой капитан, должен сообщить вам грустную новость». Я еще переспросил его, не отправил ли меня военный министр в отставку. «Нет, – сказал он, – император умер!» Я был так поражен, что еле удержался на ногах. Потом майор сказал мне, чтобы я сходил за шпагой и был готов к выступлению. Это что, преступление?

Когда майора Сулье вновь спросили, кто отдал приказ 10-й когорте выходить из казармы, тот замялся. Генерал Мале повернулся к нему и что-то шепнул ему на ухо. После этого майор ответил:

– Я плохо помню, но генерал Мале мне подсказал, что этот приказ отдал он.

– Это правда, – подтвердил генерал Мале.

– Да, вы же видите, я просто был вынужден. – промямлил майор Сулье.

– Если мне предоставят слово, – вновь вмешался в ход заседания генерал Мале, – я расскажу, как все было. Когда я пришел к майору, я застал его в постели. Он был очень болен. Я потребовал, чтобы когорту построили для зачтения документов, подтверждающих смерть императора. Майор приказал когорте поступить в мое распоряжение. Он подчинился, так как думал, что я, действительно, являюсь генералом, присланным Сенатом. Я играл свою роль, а его долг предписывал ему подчиняться мне.

– Его долг состоял в том, – крикнул возмущенный граф Дежан, – чтобы остановить вас!

Не моргнув глазом, Мале продолжил:

– Еще раз повторяю, господин председатель, это я ввел всех в заблуждение! Все эти офицеры невиновны. Прошу виновником всего считать меня, и только меня одного.

Ему возражали, что заговор невозможно осуществить одному. Особенно настаивал на этом граф Фрошо, тоже попавший в число судей.

– Но тогда кто же ваши сообщники? Назовите их.

– Странный вопрос, – хмыкнул генерал Мале. – Мои сообщники – это вся Франция. И вы тоже, месье Фрошо, если бы я довел свое дело до конца.

Потом председатель суда обратился к капитану Пикерелю:

– Вы присутствовали при аресте министра полиции?

– Да, господин председатель. Он мне еще сказал, что он министр полиции. Я ответил, что не имею чести его знать. Он спросил, кто направил меня к нему? Я сказал, что меня направил какой-то генерал, которого я никогда до этого не видел. Честное слово, я ничего не знал.

Председатель уточнил:

– Это вы или Гидаль сопроводили министра полиции в тюрьму?

– Ну, это был точно не я…

– Это был я, – перебил его Фанно де Лаори. – Я сидел в тюрьме и готовился эмигрировать в Соединенные Штаты. Потом появился генерал Мале, и я поверил ему. В этом заключается вся моя вина. Кроме того, я получил от Мале приказ убить министра полиции, но я не сделал этого и препроводил его в тюрьму. Таким образом, я спас ему жизнь.

– Когда капитан Лаборд сказал, что император жив, – продолжил Пикерель, – все стали кричать «Да здравствует император!», а я кричал громче всех.

После этого граф Дежан переключился на Боккечиампе.

– Кто освободил вас из тюрьмы? Это был обвиняемый Мале?

– Я нисего не снал, – ответил корсиканец со страшным акцентом. – Камеру окрыфали, и я фисел потисать сфесим фостуком.

– Что вы делали в префектуре полиции?

– Я присол тута полусить документи для моей песопасности. Меня там арестофали. Я нефинофен.

Потом председатель суда обратился к полковнику Раббу:

– Вы читали указ Сената, приказы и прокламации?

– Да, господин граф. И вот, как это произошло. В восемь утра прибежал мой адъютант и принес мне пакет. Он сказал, что сегодня много новостей. Он был очень взволнован. С первых его слов я понял, что император погиб под стенами Москвы. Я был так поражен этим известием, что даже вынужден был опереться о камин, чтобы не упасть. Когда он закончил чтение, я сказал: «Мы пропали. Что с нами теперь будет?!» Я быстро оделся и поехал на Вандомскую площадь. Там я увидел капитана Лаборда, и он спросил: что значит все происходящее? Я пошел к полковнику Дусэ, он закричал: «Что вы наделали, Рабб?»

– Почему вы не сохранили при себе все эти документы?

– Это моя ошибка, господин граф. Я был сам не свой. Я к ним даже не притронулся, их читал мой адъютант. Мне не 20 лет, и после известия о смерти императора, меня словно парализовало.

После этого были допрошены еще несколько обвиняемых, но они ничего толком не знали и не могли сообщить ничего интересного. Наконец, председатель суда начал допрос капрала Рато.

– Вы показали, что много раз видели обвиняемого Мале до 23 октября?

– Прошу прощения, монсеньор, – отчеканил Рато, – но это чистая правда.

– Это противоречит показаниям Мале, который утверждает, что никогда раньше вас не видел.

– Прошу прощения, монсеньор, но я с ним виделся пять или шесть раз.

– Свидетельствует ли это о том, что обвиняемый Мале посвятил вас в свои планы или хотя бы в часть своих планов?

Рато отрицательно замотал головой.

– Он вам сказал, что вы будете его адъютантом?

– Прошу прощения, монсеньор, он сказал мне это только 23-го числа.

– Кто познакомил вас с обвиняемым Мале?

– Прошу прощения, монсеньор, меня с ним познакомил господин Лафон.