Наполеон Запада (СИ)

Санта-Анна скользнул равнодушным взглядом по изувеченному телу Монтеро и принялся рассматривать рудник, походивший на разоренный муравейник. Огонь уничтожил изрядную часть построек, но все это можно было восстановить. И использовать в своих целях.

Солдаты, разбиравшие слитки золота у обломков телеги, внезапно загомонили. Капитан Дуарте подъехал к ним, чтобы узнать, в чем дело, а потом развернул коня и поскакал к Санта-Анне.

— Генерал, — позвал он. — Там нашли еще одного, и он жив. Кажется, американец.

— Да ну?

Санта-Анна осторожно спешился. Он уже привык к верховым поездкам со своим протезом, но здесь всю землю усеивали камни и обломки досок. Не хватало еще оступиться. Он перебросил поводья подбежавшему солдату и зашагал к завалам. Дуарте тоже соскочил с лошади и поспешил за ним следом.

Человек, лежавший на земле в нескольких футах от Монтеро, действительно дышал, хотя трудно было сказать, какое чудо удерживало его душу в теле с обломком шпаги меж переломанных ребер. Похоже, он тоже свалился с высоты, но выступающие балки подъемника задержали падение. Но это мало бы заботило Санта-Анну, если бы он не видел типичного англо-саксонского лица, обрамленного светлыми волосами. Гринго. Самый что ни на есть чертов гринго. Да еще и в военной форме.

— Что с ним делать, генерал? — спросил Дуарте, разглядывая американца из-за плеча Санта-Анны.

Тот пожал плечами.

— Я похож на лекаря? Ищите носилки, бинты, что там еще.

— Но… — пробормотал обескураженный Дуарте. — Мы что, будем его лечить? Он же наверняка один из этих заговорщиков.

Санта-Анна развернулся к нему.

— Будь он хоть десяток раз заговорщиком — он гринго, и к тому же военный, и это единственное, что имеет значение. Мы на грани войны из-за Техаса, и у нас едва обманом не увели вот эту землю.

Топать протезом было трудно, и Санта-Анна яростно взмахнул кулаком, будто вколачивал кол в песчаную пыль рудника.

— Я не собираюсь сам навлекать на себя лишние проблемы, убив американского офицера, вам ясно?

— Но если бы он и так умер?..

— Дуарте, — Санта-Анна шагнул к капитану и заглянул ему в глаза. — Вы помните «Антония и Клеопатру»? Помните Помпея?

— Генерал?..

Уголок рта Санта-Анны раздраженно дернулся.

— Запамятовал, что Шекспир не столь популярен среди моих офицеров, как, скажем, монте или другие карточные игры. Так вот, если бы этот гринго сдох до того, как вы мне о нем сообщили, то это было бы прекрасно. Ну а теперь он должен жить.

И Санта-Анна направился к своему коню, оставленному под присмотром солдата. Дуарте несколько мгновений смотрел ему вслед, а потом развернулся к своим подручным.

— Ну, что встали, олухи? — гаркнул он. — Носилки, живо!

В доме Элена носила траур недолго. Ей никогда не казалось, что боль непременно нуждается во внешнем выражении. Она потеряла двух отцов одновременно, и разбираться в причинах их взаимной ненависти было не легче, чем думать о самой утрате. Но смятение от сделанных открытий смягчало горе и помогало отвлечься.

Элена надевала черное платье, лишь выходя из дома. Не как дань приличиям, но как в знак памяти Рафаэля Монтеро. Теперь она понимала, почему ей никогда не было суждено оправдать его надежд. Но тем отчетливее видела Элена те жертвы, на которые он шел ради нее. Лучший учитель фехтования. Рапира, которую он сам долго взвешивал на руке, проверяя, не тяжела ли она для девочки. Мужское седло. «Эленита, прошу тебя, только не в городе, хорошо?» И сам же приказал, чтобы седло украсили нарядной вышивкой. Что бы ни произошло между доном Рафаэлем и Диего де ла Вега, их ненависть осталась между ними, не затронув сердца Элены.

Элена чаше всего выходила, чтобы просто пройтись по рынку или заглянуть в церковь. Не самые обычные места, чтобы узнать что-нибудь о своем настоящем отце, но других возможностей у нее было мало. Старая индианка, торговавшая вышитыми шалями, позвала ее к себе в дом. Будь Элена чуть выше ростом, ей пришлось бы стоять там пригнувшись. Но в этой маленькой хижине, забитой простыми, но с любовью сделанными вещами, было куда уютней и спокойней, чем в чопорной торжественности испанских дворцов. Молодая женщина, дочь торговки, с тревогой смотрела, как ее мать протягивает знатной сеньорите маисовую лепешку, только что приготовленную на раскаленном камне. Но старая няня только улыбалась: она-то знала, как примет угощение дочь Диего и Эсперансы. И верно: Элена с удовольствием съела лепешку до последней крошки.

Няня рассказывала о супругах де ла Вега. Отец Фелипе часами мог перечислять подвиги Зорро. Элена слушала его, мечтательно улыбаясь, как в детстве, когда перед глазами проносились рыцари с книжных страниц. И вдруг спохватывалась и говорила себе: «Это не сказка. Это был мой отец». И это было еще прекрасней.

Отец Фелипе очень помог ей. Именно он собрал людей, чтобы перевезти в город тела дона Рафаэля и Диего де ла Вега. На похороны Монтеро собралась знать. Дона Диего провожала вся Калифорния.