Наполеон Запада (СИ)

От отца Фелипе Элена узнала, что капитана Лава нашли живым. Тогда она с тревогой взглянула на Алехандро, тоже частенько захаживавшего к старому священнику. Но тот лишь пожал плечами. Свой удар он нанес, и если кому-то, Богу или дьяволу, оказалось угодно сохранить душу в изувеченном теле, то не ему, новому Зорро, было добивать побежденного врага. Он только наведался в асиенду Лава. Там оставалось одно дело.

Лава в доме не было: в таком состоянии, в каком его нашли, он не пережил бы дороги, и его оставили в сторожке у рудника. Зато был сонный солдат, похожий на перекормленную муху.

— Эй, сеньор, сюда запрещено… — начал он, но Алехандро отпихнул его с дороги, вошел в дом и направился прямиком к буфету.

— У меня приказ, сеньор! — продолжал свое солдат, потащившийся за ним следом. — Эй, что вы делаете? Смотрите, чтобы ни одной ложки не пропало!

— Подавись своими ложками, — посоветовал Алехандро, хлопая дверцами. — Мне нужно вот это.

И он поставил на стол сначала один жбан, потом второй.

Совет подавиться оказался действенным: солдат все еще блевал, согнувшись в три погибели, на крыльце, когда Алехандро с обоими жбанами в руках вышел из дома. Солдата он попросил с дороги коленом.

Этих подробностей Элена не знала. Алехандро не рассказывал их, чтобы не пугать ее милыми причудами давнего ухажера. Они вообще не говорили о Лаве. Впрочем, и о Диего он мог поведать не так уж много. Не слишком-то долгим было их знакомство с Зорро. Диего-господин, Диего-герой, Диего-наставник. Из этих трех ипостасей Элена собирала образ своего отца.

Солдаты Санта-Анны появились в городе в тот самый день, когда Элена впервые вышла в обычном платье. Со времени событий на руднике минуло несколько недель — по ее мнению, достаточный срок, чтобы снять траур. И почти сразу возле дома она столкнулась с Алехандро.

— Вы ко мне? — спросила она, едва успев поздороваться.

— Скорее с вами. — Алехандро оглянулся через плечо. — Не то сейчас время, чтобы ходить одной.

Элена с недоумением огляделась. Народ, как всегда, слонялся по улицам, стараясь не слишком-то спешить под палящими лучами солнца. На торговой площади кто-то из продавцов овощей окатывал водой навес из листьев, чтобы поберечь товар от жары. Служанки с полными корзинами, прикрытыми платками, о чем-то болтали, бредя по затененной стороне улицы. Город жил своей обычной жизнью.

— А что случилось? — спросила она.

Алехандро кивком указал на двух солдат, неторопливо шедших среди торговых рядов, глазея по сторонам. У них был вид обычных праздношатающихся, и они отнюдь не выглядели грозно.

— Санта-Анна вернулся, — сказал Алехандро. — Надумал проведать обретенное Эльдорадо.

— Но при чем здесь я? — спросила Элена.

Алехандро бросил на нее быстрый взгляд, словно прикидывал, какое впечатление могут произвести на нее его слова.

— Думаю, всем дворянам сейчас стоит быть поосторожнее, — наконец уклончиво сказал он.

Элена улыбнулась. Забота Алехандро и забавляла, и радовала. Он был из тех немногих людей, чье желание опекать ее не вызывало раздражения. Пожалуй, если не считать отца Фелипе, такой он один и остался.

— Ну тогда проводите меня, — сказала она. — Я собиралась в церковь.

— Охотно.

Алехандро тут же подхватил ее под локоть и отвел к обочине, пропуская карету, которую неспешно везли две сонливые лошадки.

— Обратно тоже провожу, — предупредил он и засмотрелся на веселые искорки, блеснувшие в глазах Элены.

Карета катила дальше по улице. Санта-Анна плотно задернул занавески и откинулся на спинку сиденья.

— Узнали знакомцев? — спросил он у Дуарте, сидевшего с ним рядом.

— Я же не видел, — удивился Дуарте.

— Ну конечно. Молодой щеголь — это, если мне не изменяет память, сеньор, назвавшийся де Ла Вега, один из тех, кто встретился нам возле рудника. А дама — та красотка, которую он столь старательно от меня загораживал.

— Не помню никакой красотки, — признался Дуарте.

— Ваше равнодушие к женской красоте удивляет и успокаивает. По крайней мере, я могу не опасаться конкуренции со стороны собственного адъютанта.

Дуарте уловил иронию в его словах, но пропустил колкость мимо ушей. Для него гораздо более важное значение имело то, что некая особа привлекла к себе внимание его генерала.

— Мне казалось, что в той толпе у рудника были одни оборванцы, — сказал он. — Но вы называете ее дамой?

— А вы заметили, откуда она вышла? Ах да, вы же не видели. Ну так вот, она вышла из ворот дома Рафаэля Монтеро.

— Так это, наверное, его дочь! — осенило Дуарте. — Вы помните, дон Педро упоминал, что у Монтеро осталась дочь? Он даже называл ее имя. Кажется…

— Элена. Элена Монтеро.

— Точно.

— Великолепно, — пробормотал Санта-Анна и устремил взгляд на занавески, словно мог разглядеть что-то сквозь плотную темную ткань.

Дуарте некоторое время молча наблюдал за ним. Санта-Анна продолжал молчать, лицо у него сделалось задумчивым, только пару раз он пошевелил губами, точно проговаривал что-то про себя.

Прошло несколько минут, прежде чем Дуарте решился нарушить тишину.