Напоминание

— Ну засыпают-то не все, — заметил Виктор. — У меня есть подозрение, что нашего следователя, например, кошмары не мучат. И вообще я ни с кем в жизни не стану об этом разговаривать, пока не увижу его здесь, во сне, а там, если он мне снится, то значит и я ему.

— И я, — эхом отозвался Сергей.

— Не кажи «гоп», пока не перепрыгнешь, — ответил Рик.

— А мой младший брат тоже, — вдруг вклинился в разговор Володька. — Ему раньше снилось, что он на моряка учится, а потом война и…

Сергей слушал и думал, Младший брат!

Младший! У этого мальчика еще и младший брат есть и тоже на фронте.

Хотя они еще, вроде как, до линии фронта не добрались.

— А теперь я и не знаю где он, что с ним, — закончил тираду Володя, закончил и смолк. стало совсем тоскливо.

Виктор вдруг чуть резче перебрал струны и запел:

— Малютка мальчик совсем размяк, Старушка няня над ним хлопочет.

Ему приснилось, что он моряк, Спокойной ночи, спокойной ночи!

Ему приснилось, что он моряк, Спокойной ночи, спокойной ночи!

— Что ты хохмишь, — вспылил Володька на мурлычущего Виктора, тот уже не пел, а перебирал струны и мычал себе под нос. — И ничего смешного. Не знаю как ты, а я забыл, когда последний раз спал спокойно. Все просыпаюсь, вскакиваю, все время в напряжении.

— Заснет, проснется и снова вскочит, — подал голос Виктор. — Ему приснилось, что он не спит, Спокойной ночи, спокойной ночи.

Терьярам-тарам, тарам-там-там, Спокойной ночи, спокойной ночи.

Мы вам играем и поем, И между прочим устали очень…

— Витя, — перебил Рик. — Перестань!

Вова, успокойся!

— Вова, тоже не х… гм… ево, — сообщил Виктор из темноты.

Володька красный от злости, вдруг перестал злиться и риготнул.

— Да ты не сердись, — снова подал голос Виктор, который опять начал перебирать струны. — Я не на тебя бочки качу. Мне просто очень не нравится, когда я чего-то не понимаю, а сейчас я не понимаю ничего.

— А что тут понимать? — буркнул Сергей.

— Заснул человек, приснилось ему что-то историческое, что происходило тысячу лет назад и о чем у нас молчат, потом он сам участвует в том, что ему снится и во сне ему пускают пулю в лоб, и он просыпается.

Нет, то есть он уже конечно не просыпается, потому что, когда сон заканчивается, он лежит там, где спокойно заснул, но только мертвый, с той самой дыркой в балде. Потом приезжает полиция.

— И ничего не может понять, — в тон ему продолжил Виктор. — Орудия убийства нет, следов никаких нет, а убийство, по мнению экспертов, совершено при помощи какого-то допотопного механизма, варварского и примитивного.

— Какой же он примитивный, если он способен столько уничтожить?

— Это другой разговор, но именно по этому вся информация тут же засекречивается, конечно, зачем пугать народ? А народ, с точки зрения власти, это толпа. Толпа непредсказуема, толпа живет по своим законам, толпа может черт знает что натворить, а потому зачем ее нервировать? Толпа должна быть сытой, защищенной, довольной — она должна быть спокойной. А то, что не понятно и пугает своей непонятностью надо скрыть от толпы, а ей сказать: «Не волнуйтесь, живите счастливо, у нас все в полном порядке».

— Но ведь все, кому снятся эти сны и так все знают, как скрыть?

— А это уже психология. Возьми любого самого простого человека, да хотя бы тебя. Тебе снятся сны со всеми вытекающими последствиями, о которых уже говорилось. Ты просыпаешься, тебе плохо, тебе страшно. Что ты делаешь? Бежишь к врачу? В полицию?

Нет, ты садишься и думаешь: «я схожу с ума. Что делать?» — ты не можешь сказать кому-то, что тебе снится. Ты боишься, боишься непонятности снов и боишься, что если ты кому-то скажешь, то тебя сочтут сумасшедшим. Сумасшедших же, как известно, излечить практически не возможно, поэтому тебя тут же сажают в психушку, где ты проведешь остаток жизни. И это тоже сразу засекретят. Ну, охота тебе в дурдом?

— Нет.

— Ну вот, поэтому ты будешь молчать, если конечно не произойдет что-то из ряда вон выходящее, но и тогда ты откроешься только самому близкому человеку, которому веришь на все сто процентов.

— И выяснится, что его терзает тоже самое.

— Ну и что? Вы изольете друг другу душу, поклянетесь хранить тайну и все. Никто не пойдет жаловаться в полицию или еще выше. А если вдруг, что уже совсем невозможно, соберется целая группа людей доверившихся друг другу и узнавших правду, если эта группа пойдет качать права, то ее тут же объявят сумасшедшими фанатиками и пересажают, а потом потихонечку того… В пояс астероидов.

— Ну и что тебе не понятно? Сам же все разложил по полочкам, так квалифицированно все объяснил.

— Мне не понятна суть. Мне не понятно почему это происходит. Пойми ты, если даже мы все соберемся, все кому снится этот идиотизм, а таких огромное количество, я уверен, если мы пойдем и свергнем правительство, и на всех углах начнем орать правду, то все равно ничего не изменится.

— Как, ведь люди узнают и…

— И что? Люди могут знать все что угодно, но при всей развитости науки и техники люди не умеют управлять сновидениями.

— К чему ты это?