Напоминание

Виктор встал с кресла, поставил уже пустой стакан на стойку бара. Рука его сжалась в кулак, мелкое ровное подрагивание сменилось на резкие нервные рывки. Кулак дернулся вверх и вперед. Не смотря на все предшествующие события и потраченные силы, удар получился на славу. Сергей отлетел и грохнулся обратно на кровать. Виктор дрожащей рукой потер другую и сел в кресло:

— Зачем? Сука ты!

— Витя, я… — Сергей сидел на кровати и тер челюсть, удар несколько привел его в чувства.

— Пошел ты знаешь куда, — перебил Виктор. — О чем ты думал, урод убогий? Да замолчи не поясняй! Ты вот о ней подумал? — Виктор ткнул пальцем в фотографию Марины, которая стояла в рамке на тумбочке у кровати.

В глазах Сергея метнулся целый букет чувств, такой, что Виктор, видя успех своих речей, продолжил:

— А мать свою ты вспомнил? — и увидел, как Сергей сразу сник.

Он поднялся с кровати, взял с тумбочки письмо и протянул Виктору, а сам подошел к бару, где его уже ждал знакомый стакан. Сергей поднял его, посмотрел на него с разных сторон и вылил его содержимое, но не в рот, а на пол, затем разжал пальцы.

Стакан грохнулся на пол, разлетелся на мелкие кусочки. Сергей глянул на блестящие осколки, усмехнулся своим мыслям, потом взял сигарету и поперся на балкон. Виктор дернулся было следом.

— Сиди ты! — бросил Сергей на ходу. — Я только покурю, — и видя, что Виктор еще стоит, думая идти за ним или нет, добавил. — да не прыгну я вниз, я уже прыгнул.

Виктор посмотрел ему в след, опустился в кресло. В глаза ему кинулись холодно поблескивающие осколки стакана и письмо, которое он все еще сжимал в руке. Да он уже прыгнул, подумал Виктор, он пересилил законы природы, пересилил закон самосохранения.

Он прыгнул, пролетел все эти этажи. Он прыгнул и теперь лежит разбитый, посверкивая осколками. Может быть еще не поздно собрать эти осколки и склеить? Конечно не получится так, как было раньше, но лучше так, чем сопьется или повесится. Да, самое время склеивать, и кто теперь это сделает лучше него?

Однако решить это одно, а сделать — совсем другое дело. И вникнув во все подробности, Виктор не нашел ничего лучше, как натрескаться вместе с Сергеем водкой. От водки облегчение не пришло, но зато на утро пришло похмелье. Они, как две серо-зеленые тени, спустились в ресторан и заказали завтрак, но есть его не стали, а только выпили по две чашки остывшего кофе и молча сидели теперь над третьими. Виктор видел и ощущал боль друга, как свою, но помочь не мог. Просто не знал как и чем помочь.

Сергей долго сидел погрузившись в свои страдания, бездумно блуждая взглядом по полутемному залу ресторана.

Наконец его взгляд остановился на Викторе, сначала бездумно, потом сосредоточился, затем в глазах появилась мысль. Сергей казалось понял состояние друга, но молчал. Молчал долго, потом наконец выдавил, чтобы хоть что-то сказать:

— Витя, а чего ты вообще ко мне пришел?

— Когда? — Виктор выглядел непривычно мрачным и хмурым.

— Когда я… гм, в самый неподходящий момент.

— Ну извини, — Виктор казалось ошарашен.

— А что мне было делать, когда в мой номер (тоже кстати в самый неподходящий момент, ведь я там был не один и мы с ней не водку трескали) влетает твоя Марина, бледная как смерть, и начинает кричать, что у тебя неприятности, и что из-за них ты решил сигануть с балкона, а тридцать пятый этаж это тебе не третий, — Виктор обиженно посмотрел на Сергея. — Ты чего, Серый? — забеспокоился Виктор.

Сергей не знал «что он», но у него что-то нехорошо защекотало внутри и видок был такой, что если бы увидел себя со стороны, то обязательно задал тот же вопрос, что и Виктор: «Чего это ты?»

— Витя, — по слогам проговорил Сергей. — я ее уже два дня не видел.

— Ну и что? — упрямо повторил Виктор. — она забегает и говорит, что вы мол сидели, а тебе письмо принесли, а в письме про то, что какая-то Наталья Сергеевна умерла, а ты… То есть как два дня?

— А вот так, — Сергей издал какой-то ненормальный истерический смешок. — вчера ее у меня не было и позавчера она ко мне не заходила. Сегодня я ее тоже не видел, так что уже третий день, а вчера было два дня.

— Что за бред? Но ведь она сама сказала, что…

— Я не знаю, что она тебе сказала, но факт остается фактом.

Сергей почувствовал, что он начинает сходить с ума. А может он наоборот прозревает? Начинает прозревать. В памяти пошли всплывать какие-то неясные оговорки, которые временами проскакивали у Марины, потом мелькнуло еще одно воспоминание и еще одно из последних, причем очень четко и ясно.

— Она много чего говорит, — пробормотал Сергей и, посмотрев на ошалевшего Виктора, добавил. — Витя, ты помнишь тот день, когда мы вчетвером бежали по лесу и наткнулись на врага, а потом ты их увел и запутал?

— Помню, но…

— Мы тогда бежали долго, а потом переночевали в лесу, ожидая тебя, и ты пришел только на другой день.

А что ты делал днем между теми двумя снами? Ведь там был день. Ведь не мог же ты проспать двое суток.

— Не помню, — буркнул Виктор.

— Вспомни.

— Это что, так важно?

— Это очень важно, жизненно важно. От этого может зависеть судьба земного населения.