Напоследок

– По-хорошему, я не должна была принимать твое приглашение, – признаюсь уже в пути. – Порядочные девушки на ночь глядя с посторонними джентельменами скитаться по темным горам не ходят…

– Не волнуйся, – будто и не понимая контекста, серьезно заверил Кир. – До темноты мы уже пройдем все самые крутые места и подойдем к Учан-Су. Водопад на самом деле сумасшедшее красивый. Это туристам его неправильно показывают. Места знать надо…

– И часто ты водишь в эти места женщин, утомленных длительным одиночеством? – я не люблю фальши, я не люблю делать вид, будто не происходит очевидных вещей, потому говорю почти напрямую. Смотрю, по крайней мере, так, что трактовать мой взгляд, как обычный дружеский уже не получится.

– А, ты в этом смысле, – как-то смешавшись, отвечает Кир. А потом находит совершенно идиотский, можно даже сказать оскорбительный для меня ответ: – Не бойся, в этом смысле я никаких иллюзий не питаю. – отводит глаза и продолжает с невесть откуда взявшейся горечью, – Кто я такой…

От моей длительной смертельной обиды Кира спасло лишь то, что он, как оказалось, обманул».

* * *

Артур чувствовал себя малолеткой, которого взрослые тети заставляют смотреть проногорафию. И противно, и стыдно, и глаз нельзя оторвать… Он снова закурил, забыв о недавнем своем решении соблюдать приличия. Глубоко затянулся, краем сознания подметил, что вообще-то никто не заставляет его так мучаться, но все равно, с видом и в состоянии героя, восходящего на эшафот, снова погрузился в чтение:

«Между прочим, мои ангелы-хранители держались настороже: подавали знаки и всячески пытались сорвать поход. Вплоть до полного маразма и откровенной мистики. Случилось невозможное – прославленный гид, истоптавший с группами все маршруты, и вдруг заблудился.

– Скажите, а где тут экстренный спуск? – у большого, добротного дома, отчего-то именуемого «домик лесника» происходит какой-то сабантуй. Летняя кухня полна народу, рядом – разнокалиберные машины с разнобуквенными номерами. Некоторые присутствующие кивают мне, как старой знакомой. Узнаю в них местных.

То есть, совсем местных – тех, кто тут живет все время, разумеется, нет. Кроме сумасшедшей старухи, которая жила испокон веков вместе с козой в домишке сразу у окончания серпантина, я таких не знаю. В основном, местными тут именуют нас – тех, кто приехал на сезон или приезжает каждый день, чтоб работать на горе.

Кивать-то мне кивают, а вот ответа никакого не дают. Уж слишком громко кричит музыка. Кир морщится. В его системе ценностей подобное поведение на горе – нарушение всех канонов.

– А то, что ты, весь из себя такой туристический, и вдруг не помнишь, где обещанная тропа – это не нарушение?! – подкалываю его. Кир молча пожимает плечами.

По Таракташу он спускался очень давно, и помнит лишь примерное местонахождение начала спуска. Потому мы последние тридцать минут блуждали туда-сюда, исследуя каждую ложбинку на предмет начала спуска… Хорошо, что нынешняя наша дислокация находится довольно далеко от лагеря, и все эти плутания никак не могут сказаться на могучем Кировом авторитете…

– Должна быть такая совершенно незаметная, узкая тропка, – растерянно пояснял Кир, возвращаясь из-за очередного валуна.

– Наверное, и есть, – смеялась я в ответ. – Настолько незаметная, что нам ее не найти…

– Вот же ж! – Кир смешно всплеснул руками и показал небу кулак. – Высшие силы демонстрируют чувство юмора. Пятый год вожу всевозможные группы, делю свой Крым с совершенно незнакомыми людьми, радуюсь этому и радую их. А тут, раз в жизни решил устроить экскурсию, дабы произвести впечатления, и вот, тропа пропала… Совершенно… Может, уже никуда не идти? Стемнеет скоро, ты и не увидишь ничего. Но так не хочется возвращаться…

Разумеется, я тут же забыла, что мы ищем и куда идем, купившись на эту лесть. Все-таки влюбленная женщина – странное существо. Вроде и сильная, и умная, и самостоятельная, а, стоит услышать сомнительный комплиментишко от предмета своих симпатий, так сразу растекается, как шоколад на солнце, и позволяет своим мозгам стать такими же липкими, вязкими и бестолковыми. Короче, вместо того, чтоб сворачивать экспедицию, я захлопала глазами и с интонацией «Ах! Господин назначил меня любимой женой» пролепетала что-то вроде:

– С тобой, мне не страшна любая темнота!

И, хотя речь шла вовсе не о моем страхе, а о бессмысленности экскурсии, при которой невозможно ничего рассмотреть, мы оба сделали вид, что мое утверждение развевает все сомнения. Оставалось только найти тропу. Тогда я и решила спросить у людей, ближайшее скопления которых находилось всего-то в километре от наших исканий. Кир недовольно скривился – этот шаг, разумеется, страшно дисквалифицировал его. Скривился, но возражать не стал. Нужно же было что-то делать… И вот мы пришли к домику лесника.

– Что вы спрашиваете, ребятки? – одно из знакомых лиц, оторвавшись от стола, подходит к нам. – Экстренный спуск? – хохочет. – Вы б еще аварийным выходом тропу обозвали. Тут она…