Направленные визуализации: теория и метод

Через родственников мы получаем базовую потребность — это потребность в безусловном принятии и уважении. В конце концов — безусловную любовь мы, в основном, получаем только от родителей, которые на самом деле нас любят или любили безусловно. И базовая тоска человека — это тоска по безусловному принятию. Этот опыт мы получаем как экзистенциальную целостность очень долгое время, до 3-х лет. Мы получаем бесконечную любовь и безусловное принятие со стороны родителей. И это безусловное принятие становится затем не только потребностью, но еще и критерием оценки по отношению к другим людям. Мы уважаем и любим многих других по проекции к своим родителям. По степени надежности, по степени любви и безупречного принятия, то есть принятия как таковых, такОвость. То есть: «Люби меня просто так. Не за заслуги, не за ум, не за красивую фигуру, молодость, силу и т.д. Люби меня как такового. Из логики — люби меня и черного, белого меня любой полюбит». Из этой логики. Ну и во многом, все таки родственные отношения удовлетворяют эту базовую потребность — принятие нашей таковости. И когда эта потребность не удовлетворяется, то многие люди чувствуют неукорененность, нестабильность, ненадежность своего бытия. Часто человек, не имеющий родственных связей, переживает экзистенциональный кризис, чувствуя свою отчужденность.

И когда люди теряют своих родителей, теряют с ними контакт, как раз происходит конфликт невозможности удовлетворить эту базовую потребность. И кризис потери родителей как раз и связан с этой катастрофой. Нас никто не может так принять, и мы не можем никому довериться настолько, как родителям. Кровнородственные отношения являются базовыми отношениями в эволюции человека. В течение последних 40 000 лет, в крайнем случае, люди жили среди родственников и опираясь на родственников, и человек был существом родственно-племенным. В этом он чувствовал свою стабильность, укорененность, и с кровнородственными отношениями были связаны традиции, уклад жизни, модель мира, и всегда дифференциация мира «свой-чужой» — это была дифференциация родственники-неродственники. Но у современного человека эта возможность укорениться в большой род исчезла. Потому что исчезли многопоколенные семьи, которые включают в себя дедушку, бабушку, родителей и детей. И исчезли вертикальные, поколенные связи. Исчезновение этих связей привело к тому, что человек не чувствует своей укорененности, такой архетипической укорененности. Не чувствует своего принятия другими людьми, и надежности принятия другими людьми. С одной стороны, конечно, патриархальная, многоуровневая семья была благодатью, и благодатью, в том числе, для того, чтобы человек себя чувствовал надежным и стабильным. С другой стороны, в сегодняшних условиях невозможно возродить такую семью, но сама потребность в таком принятии все таки остается. По большому счету, тот развал семьи, который сейчас наблюдается — это развал вертикали. И многие психологические проблемы, которые выносит общество в современном мире, это как раз проблемы устойчивости связи в кровнородственных отношениях. И, конечно, большую роль, в том, что их не стало, и не стало многопоколенной семьи, и не стало временной вертикали в семье, послужило то, что у нас был Советский Союз, была война, было опасно признавать многие свои этнические и стратификационные корни. Например, в 30-е годы было совершенно опасно принимать свои корни дворянские, кулацкие, и поэтому многие корни были искусственно порезаны. В конце 30-х годов было опасно признавать свои немецкие корни, во многих этнических ситуациях чрезвычайно опасно было признавать свои еврейские корни, и вплоть до 70-х годов многие еврейские семьи не могли выстраивать свою вертикаль, потому что это на самом деле было опасно для адаптации. И сугубо негативное отношение к немецким корням продержалось буквально до начала 80-х годов. И, в конце концов, это табу на вертикальные корни, ввело очень много деструктивности в саму традицию семейного, кровнородственного существования. А так-то — сломался механизм. Правда, сломался не только у нас, но и в Европе, и во многих других этнических и государственных системах.