Направляясь домой (Колонизация)

Общение с представителями Расы, когда-то доставлявшее Сэму одно из величайших удовольствий, в эти дни было сопряжено с риском. Они все еще надеялись, что у него может быть сообщение из Дома для них. Американское правительство все еще опасалось, что у него есть. Он этого не сделал, и не доставил бы его, если бы доставил. Никто - ни Ящеры, ни американские официальные лица - не хотел верить ему, когда он так говорил.

“Я Цайсанкс, консул Расы в Лос-Анджелесе”.

Сэм тихо присвистнул. Цайсанксу следовало бы знать лучше. Он был консулом здесь всю человеческую жизнь и ветераном флота завоевания. Если бы он не знал, что лучше позвонить сюда… возможно, это был признак отчаяния. “Приветствую вас, консул”, - сказал Сэм, используя расовую формулу, но придерживаясь английского. “Я надеюсь, вы знаете, что все, что мы скажем, будет прослушиваться? Вам лучше очень четко сказать мне, чего вы хотите”.

Цайсанкс испустил шипящий вздох. “Я бы предпочел поговорить наедине ...”

“Я бы не стал”. Сэм выразительно кашлянул. “Мне нечего сказать такого, чего не услышали бы другие. Ничего - ты меня понимаешь?”

“Я не могу в это поверить”, - сказала Цайсанкс. “Вы помогали нам раньше. Почему не сейчас?”

“Я помог тебе, когда думал, что мы неправы”, - сказал Сэм. “Я не собираюсь помогать тебе, когда думаю, что мы правы. Значит, мы знаем что-то, чего не знает Раса? Все, что я должен сказать, это хорошо для нас. Мы не делали ничего такого, чему не должны были бы учиться. Все, что мы делали, это проводили эксперименты и смотрели, к чему они привели. Если ты хочешь сделать то же самое, хорошо. Продолжай ”.

“Вы не демонстрируете готовность к сотрудничеству”, - пожаловался консул Расы.

“Жестко”. Сэм еще раз выразительно кашлянул. “Мне очень жаль, но я не чувствую желания сотрудничать здесь. Мало того, я, черт возьми, просто не могу. Я достаточно некрасивая, или мне нарисовать тебе картинку?” Он собирался повесить трубку на "Ящере", немного грубости, которую он не мог себе представить, прежде чем вернуться на Землю на коммодоре Перри.

“Ты болезненно некрасива”. В голосе Цайсанкс дрожал трагизм. “Что также очевидно, так это то, что моя цивилизация - фактически, весь мой вид - находится на грани вымирания. А ты... ты не испытываешь желания сотрудничать.”

“Боюсь, я не смогу быть вежливым в этом вопросе, поэтому не буду утруждать себя попытками”, - сказал Сэм. “Когда прибыл флот завоевателей, вы намеревались сделать с нами то, что вы сделали с работевами и халлесси. Вы собирались превратить нас в имитацию Расы и править нами вечно. Если нам это не понравилось, очень плохо. Ты был готов убить столько из нас, сколько тебе было нужно, чтобы донести сообщение. Я тоже был там. Я помню. Если ты думаешь, что я собираюсь тратить на тебя сейчас чертовски много сочувствия, тебе лучше подумать еще раз. Это все, что я должен тебе сказать ”.

“Работев-2 и Халлесс-1 - оба мира лучше, счастливее и здоровее, чем были до того, как стали частью Империи”, - сказал Цайсанкс. “Тосев-3 тоже был бы таким. Мы бы позаботились об этом ”.

Прими бремя белого человека, подумал Сэм. Он не сомневался, что Цайсанкс говорил серьезно; Ящерица была ничем иным, как искренностью. Тем не менее, он сказал: “Соединенные Штаты стали лучше, счастливее, здоровее, чем это было до вашего приезда сюда, и мы сделали все это сами”.

“Сколько наших технологий вы украли?” Голос Цайсанкс наполнился кислотой.

“Неплохо”, - признал Сэм. “Но мы бы справились и без этого. Если бы ты никогда не пришел, мы были бы лучше, здоровее и счастливее, чем девяносто лет назад. Мы не были бы такими, какие мы есть сейчас, но и не были бы такими, какими были тогда. Вы думаете, что прогресс - это то, что нужно подавлять. Мы думаем, что на нем нужно строить. И мы бы сделали это, с тобой или без тебя ”.

“Нам действительно нечего сказать друг другу, не так ли?” Печально сказала Цайсанкс. “И все это время я думала, что ты все понял”.

“Я верю - или, во всяком случае, я думаю, что верю”, - ответил Сэм. “Я просто не согласен. Есть разница”.

“Прощай”. Цайсанкс повесил трубку.

“Пока”, - сказал Сэм, хотя Ящерица не могла его слышать. Он положил трубку обратно на рычаг. Покачав головой, он вернулся на галеры "Дома в безопасности".

Минуту спустя он снова встал. Он не мог сосредоточиться на словах перед собой. Все эти годы, все эти потрясения, и что это значило? Его собственный народ думал, что он их предал, а теперь Ящеры тоже думают, что он их предал? Он задавался вопросом, должен ли он был назвать книгу Историей умеренного. Кто был умеренным, как не тот, в кого могли стрелять обе стороны?

Но он все еще думал, что поступил правильно с Цайсанксом. Даже если бы Гонка не состоялась, Соединенные Штаты были бы сейчас лучшим местом, чем в 1942 году. Остальной мир тоже мог бы стать лучше, в том смысле, в каком у него никогда не было шанса показать, что Ящерицы сидят на половине его.