Напряжение

Другая бумага, в которой подводились итоги сравнения отпечатков пальцев ракетчика с обнаруженными на посуде в квартире Лукинского, свидетельствовала об их идентичности. И хотя большой неожиданности для Бенедиктова тут не было, он все же потер удовлетворенно руки, пробормотав: «Вот и убийца Лукинского… Посмотрим, кто же он?»

Прошло полчаса. Выждав для верности еще десять минут, Бенедиктов позвонил. Ответил тот же голос:

- Это вы про Манькова?.. Нету его дома, ходила наша дружинница, узнавала.

- Как нету? А где же он? Вы точно записали его адрес?

- Точно, точно… Квартира там большая, но опустелая. Один старик остался, сосед, и тот еле слышит, - объяснила дежурная. - Он-то и сказал, что Маньков там не живет.

- Его нет дома или он там не живет? - уточнил Бенедиктов.

- Я же вам сказала: не живет. - В голосе появилось раздражение. - Он живет с матерью в другом месте.

- Где?

- Сосед не знает, а я и подавно. - Раздражение нарастало, в него вплелась подозрительность. - Гражданин, я не понимаю, почему вы спрашиваете, где он живет. Вам, наверное, лучше знать где, если вы с ним работаете…

«Что правда, то правда», - невольно подумал Бенедиктов, прекращая разговор.

Пришлось вернуться к анкете. Мать Манькова носила другую фамилию и, как было там указано, жила вместе с сыном по адресу, куда только что звонил Бенедиктов. Должно быть, анкета устарела.

Оставалось справочное. Девушка, как показалось Бенедиктову, слишком долго искала адрес. Наконец она сказала:

- Запишите, пожалуйста: Малая Подьяческая, семь, квартира тридцать шесть.

- Как? - крикнул в трубку Бенедиктов, от неожиданности не совладав с голосом: - Как вы сказали? Повторите!

- Малая Подьяческая, семь, квартира тридцать шесть.

Бенедиктов откинулся на спинку стула и с минуту смотрел отрешенным взглядом на телефонный аппарат: ему все еще казалось, что он ослышался.

Войдя в кабинет Дранишникова, Бенедиктов невольно подергал ноздрями от махорочного дыма. Кроме батальонного комиссара, писавшего что-то, он застал там Арефьева и шифровальщика, молоденького лейтенанта с красными оттопыренными ушами, который стоял в ожидании в двух шагах от стола.

- А вот и наш герой, - сказал Арефьев таким тоном, что у Бенедиктова тотчас сошла улыбка с лица.

Дранишников передал текст шифровальщику, и тот, попросив разрешения выйти, поспешно удалился.

- Что же вы так, а? - продолжал Арефьев, выждав, пока дверь за лейтенантом не захлопнулась. - Не смогли взять ракетчика живым…

- Тут были объективные обстоятельства, - вступился за Бенедиктова Дранишников, который уже крупно говорил с ним по этому поводу и считал, что дважды нельзя ругать подчиненного за один и тот же проступок.

- Какие объективные обстоятельства?… Землетрясение? Наводнение? Был приказ, и приказ должен выполняться со всей тщательностью. Вам же лучше, чем кому бы то ни было, известно, какое значение придавалось поимке ракетчика. Дело, о котором идет речь, первостепенной важности, а у вас, видите ли, «объективные обстоятельства»… Как это произошло?

- Мы же не смогли выделить ему группу захвата, - пытаясь смягчить вспышку Арефьева, сказал Дранишников. - А эти полуголодные мальчишки никогда захватом не занимались.

- Пускай сам расскажет, - нетерпеливо дернул рукой Арефьев. - И нарисуйте, пожалуйста, план помещения.

Излагая события того вечера, Бенедиктов набросал план комнаты - где располагалось окно, с какой стороны створка оставалась закрытой, где находилась дверь, как была расставлена мебель - и точками указал свое местонахождение и трех краснофлотцев. Арефьев сопел недовольно и, когда Бенедиктов упомянул про тесноту и неожиданный рывок сигнальщика, сказал сурово:

- Вы должны были все это предусмотреть, на то вы и чекист… Ракетница-то, поди, пустая была…

- Заряженная… Но дело не в этом, могла быть и пустая, сработала реакция…

- Реакция… Сработала, да не в ту сторону… - ворчливо проговорил Арефьев, снимая очки и протирая глаза.

Чувствуя, что дивизионный комиссар выплеснулся, Дранишников поспешил замять неприятный разговор и спросил Бенедиктова:

- У вас есть что-нибудь новое?

- Да, и очень интересное.

- Докладывайте.

То ощущение приподнятости, с которым он шел сюда, исчезло вместе с гневными, но, наверное, справедливыми словами Арефьева. Бенедиктов сухо сообщил о ходе эксперимента с фотографиями и заявлении Макарычева (Дранишников и Арефьев переглянулись), затем о результатах поиска пистолета, приведшего к неожиданностям (Дранишников поднял настороженно брови, лицо Арефьева застыло в угрюмой маске).

- Заключения экспертов не оставляют никаких сомнений: ракетчик и убийца Лукинского - одно и то же лицо, а именно - Маньков, - сказал Бенедиктов. - А то, что он жил в одном доме с Нефедовым, на девяносто девять процентов дает право утверждать наличие их связи, а это, в свою очередь, указывает на вполне вероятную связь Нефедова с Богачевым.

- Хитрый, - качнув головой в сторону Бенедиктова, сказал Дранишников. - Один процент все-таки оставил, на случай отступления.