Напряжение на высоте

– Зачем ты это мне говоришь? – фыркнул зло старик. – Желаешь разжалобить? Узнать заказчика? Вера мертва, и мне плевать, что будет с вами всеми. Вероятнее всего, вы сдохнете. Меня это устроит.

– Я говорю тебе это, потому что она жива, – иронично посмотрели на него.

– А это… – невольно посмотрел на надгробие Александр Михайлович.

– Это крест, – пожал юноша плечами. – Так на картах рисуют место встречи. Надо же было сделать так, чтобы ты пришел…

– Где она? – задрожал от волнения голос бывшего князя.

– Где-то в Юго-Восточной Азии, – задумчиво ответили ему. – Я отправил ее к хорошей знакомой, что гастролирует по континенту подальше от меня. Очень осторожный и мудрый человек. С ней Вера будет в безопасности.

– Почему я должен тебе верить? – смотрел на него Наумов пристально, пытаясь уловить оттенок фальши и лжи в словах.

– Мне все равно, веришь ты мне или нет. Желаешь ей добра – не ищи, не наводи справки, приходи на эту могилу и скорби по ее памяти. Ненавидь меня, как раньше. Исходи злобой и старайся навредить. Мне на это наплевать.

– Потом ты попросишь плату? – криво улыбнулся старик. – Службу?

Юноша замер, некоторое время словно вглядываясь в него.

– Мои глаза тебе бы не пошли, – констатировал он, отворачиваясь. – Ты бы в них все равно ничего не увидел. – И юноша зашагал прочь от него.

И с каждым его шагом в старике усиливалось недоумение пополам с надеждой. Неужели его оставят в живых? Вот просто так – оставят дышать под небом? Старик заозирался по сторонам, выискивая неброско одетых людей, которые сейчас его скрутят и потянут в темные пыточные. Но тех тоже не было. Ради чего эта интрига? Почему? Просто так – сказать ему, что с внучкой все в порядке, и уйти? Или это иезуитское мучение, когда Вера умерла, но он станет жаждать с ней встречи? Но это бред – он найдет способ убедиться даже без открытого поиска. Есть способы…

– Я желал отомстить твоему отцу, – сглотнув вязкую слюну, произнес он в спину уходящему. – Было за что, ты знаешь. Но я ошибся. Я ненавидел не тех, кого надо было. Я не понимал этого, пока не стал им служить.

Самойлов остановился и повернулся к нему, глядя с интересом.

– Думаешь, нас завоевали Юсуповы? – оперся старик на трость двумя руками. – Думаешь, за островную гряду в Тихом океане? Я верил в это, назвав правдой. Юсуповы тоже в это верят. Мы дрались и верили, каждый.

– Тогда что есть правда?

– Правда в том, – смотрел на него пристально бывший князь, – что не важно, какие флаги развеваются над твоим городом и какой гимн ты поешь, когда маршируешь в строю. Правда в том, кто владеет предприятиями на твоей земле. Посмотри на Архангельск. Даже Юсуповы верят, что он принадлежит им, – зло усмехнулся Наумов.

Юноша медленно кивнул, принимая к сведению.

– Если сможешь, прости меня, – выдохнул старый, уставший голос. – Если сможешь найти за что… – горько усмехнулся он.

– За кого… – произнес юноша перед тем, как в несколько шагов скрыться в подъехавшем автомобиле.

Старик проводил кавалькаду из трех черных седанов. Поймал заинтересованный взгляд давешнего дельца и качнул головой, призывая подойти.

– Могилу обустроить, сделать ограду. Памятник заменить. Землю оформить в вечную аренду. Цветы менять каждые три дня. Денег не жалеть, – диктовал он мужчине, с растущим энтузиазмом внимавшему каждому новому его слову. – Мне для моей внучки ничего не жалко.

– Такая потеря… – скорбно соглашался делец, быстро делая записи в блокнот. – Желаете нанять плакальщиц?

– Я озадачусь сам. Рыдать будут в другом месте.

Глава 18

При свете дня разрушения, вызванные отчаянием и яростью Шуйского-младшего, выглядели куда драматичнее. Рассеянное освещение облачного полдня только подчеркивало темный провал в разрушенном внешнем фасаде больницы, протянувшийся на три этажа вверх и столько же вширь; угрюмость выщербленных бетонных стен в два метра толщиной напоминала развалины взятой штурмом крепости, а чернота пятен после стихийных пожаров, давно уже потушенных, но оставивших на фасаде длинные росчерки сажи, заставляла даже ко всему равнодушных москвичей задерживаться подле и задумчиво рассматривать поврежденное крыло давно знакомого здания.

– Газ взорвался, – убедительно объяснял зевакам старичок в неприметной куртке, фуражке и массивных очках.

И только если вглядеться повнимательнее, можно узнать в нем замначальника безопасности здания, переодетого в гражданское. Подчиненные его тут же – поддакивают и делятся слухами с горожанами, создают вокруг себя группы людей, а потом показательно расходятся, прихватывая с собой людей чужих и лишних, невольно действующих как все. Пара сотрудников, тоже переодетых случайными прохожими, дают интервью местному телеканалу.

Для антуража и убедительности – пожарная машина возле здания. Там тоже готовы дать нужные комментарии – скучные и рутинные, которые забудутся через пару дней.