Напряжение растет

Но первым о находке сообщил Артем.

— Так, ребята, все ко мне! — отчеканил он команду, умудряясь делать акцент на каждом слове. — Прижимаемся плотно-плотно!

В руке, выдвинутой на уровне груди перед футляром от скрипки, Тема сжимал старые на вид четки черного дерева с алыми прожилками, образующими ритмичный узор по чуть овальной поверхности.

Несмотря на надвигающуюся беду, ревевшую чуть ли не в шаге от нас, внимание захватила исходившая от вещи грубая Сила, бьющая учащенным пульсом во все стороны.

— Ух ты, — впечатлился Пашка.

— Это старый и могущественный артефакт НАШЕЙ семьи, — хмыкнул Артем довольно.

— Здорово, — произнес под руку Федор тем тоном, которым родители хвалят рисунок своего ребенка, обнаружив на листочке солнышко из кривого кружка и неровных лучиков. — А это — наш.

На ладони брата лежал жемчужный браслет, сотканный из застывшей океанской пены. Если всмотреться, деталировка была настолько искусной, что взгляд буквально проваливался вглубь, находя все новые и новые образы, напоминающие то перистые облака, то поднятую ветром в жаркий день пыль. И только два недлинных выступа, кроваво-ржавых, острых, обращенных внутрь, портили картину.

От вещи не фонило Силой, но даже Артем как-то неловко убрал свою поделку в карман и, облизнувшись, потянул было руку к артефакту Федора.

— Кровавый! — тревожно воскликнул Паша, заставив Артема отдернуть руку. — Нельзя!

— А ты не пользуйся, — глянул на него тот мельком и вновь потянулся к вещи.

— Она от Силы владельца зависит, — пояснил Федор, перекрикивая близкую волну. — Чем сильнее — тем безопасней!

Под ногами уже отчетливо дрожал плот.

— Дай мне! — решился Паша, вновь дернув взглядом в сторону волны. — Я тут единственный с боевым рангом!

— Я сильнее, — положил Артем ладонь на закрывшийся в последний момент кулак Федора. — Света, подтверди.

— Есть такая версия, — серьезным тоном произнесла она.

Я просто молча раскрыл ладонь, не решаясь ничего говорить и даже смотреть на брата.

Вина все еще била по мне. То, что произошло, нельзя простить. Я никогда его не брошу. Но сейчас он вправе во мне сомневаться.

Рука ощутила ледяной холод жемчужного браслета.

— Мой брат самый сильный, — подытожил Федор. — Это общеизвестно, — с важным тоном завершил он.

А я с робкой благодарностью посмотрел на него.

— Блин! — возопили в голос Паша с Артемом и обреченно посмотрели на волну.

— Света, знай, в этот последний миг я хочу сказать, что я тебя люблю, — схватил Паша девушку за руку и нервно затараторил: — Если я не выживу, передай Кате и Марине, что их я тоже люблю! Но, разумеется, меньше, чем тебя! Но этого им не говори!

— Максим, отдай браслет. Ты же знаешь, кто я, — протянул ко мне раскрытую руку Артем.

— Да, — посмотрел я на него, а затем на совсем близкую волну. — Но ты даже не представляешь, кто я.

В браслет удалось продеть только фаланги пальцев, и он тут же прокусил острыми выступами указательный и мизинец. Боли не было — артефакт буквально проморозил их.

И ничего.

— Хм… — пощелкал я стекляшку ногтем другой руки.

— Мы все обречены, — вдохнул Артем, потерянно опуская руку.

Интересно, а как оно вообще работает? Волна любопытства хлынула от меня к браслету, наполняя Силой древнюю вещь.

И та будто отозвалась — но не яркой вспышкой заклинания, а некой эмоцией сомнения-узнавания. Будто, проходя мимо, мелькнул чей-то знакомый силуэт. Взаимная остановка и поворот на месте, и вот один из встретившихся уже тянет руку — явно кто-то из прошлого, но все мелькает на краю сознания разгадка имени и фамилии. Загадка узнавания — и она же ответ, стоит ли отвечать рукопожатием этому человеку.

— Короче, у нас проблемы, — деликатно шепнул я вещице, отмечая краем глаза, как Артем вновь выудил свои четки и собрал всех вокруг себя.

Вернее, собрал вокруг Федора, потому что тот смотрел только на меня и не желал двигаться.

А волна уже поднимала плот, собираясь подгрести всех под себя и размолоть между сором и речным песком.

— Но я все еще могу стереть тебя в пыль до того, как умру сам, — вырвались сухие слова угрозы совсем иным тоном.

Вспышка узнавания — и мир резко задышал жаром, вспыхнул на одно мгновение и оброс прозрачной чешуей мыльной пены на десятки метров вокруг, образуя сетчатый шар, в котором оказались мои друзья, плот и часть реки. Движение далось с трудом — пузырьки проминались под рукой, на месте пустоты возникали новые. Дышалось вполне обычно, воздух был свеж и тепл, но стерилен, как бывает в больнице — это чувствовалось после привычного запаха древесины, реки, хвои и углей. Рядом пытались делать осторожные шаги мои друзья. Кажется, они что-то восторженно кричали, но мелкая ячеистая сетка вокруг нас гасила звуки, и пришлось показать жестом, что я ничего не слышу. Через пенную преграду прорвался Федор и обнял меня. А затем нас подхватила волна.