Напряжение

— А это давно было. Прошлым летом еще. Пошел я в «Марс», а билетов нет, кончились. Хожу по улице, около кинотеатра, думаю, куда бы пойти. Вдруг вижу, лестница какая-то. Прикинул, вроде бы через нее в зал попасть можно. Ошибся, но не совсем. Поднялся на последний этаж, потом на чердак. Прошел по чердаку, вижу: еще одна лестница. Спустился, а там дверь. Посмотрел в скважину — точно, вход на балкон, в фойе. Попробовал дверь — заперта. Ключ нужен. Сказал я ребятам…

— Каким ребятам?

— Булину Илье, Марининым Михаилу и Кольке, братья они, Семену Кузьмину. Булин в нашем доме живет, в сорок четвертой квартире, а те — в тринадцатом доме. Ну и собрали ключи, кто откуда… Пошел я в «Марс» и открыл ту дверь. Ребята тоже потом так ходили.

— Так ведь на дверь ключ-то один нужен. А остальные зачем?

— А мы и в другие кино так же проходили.

— Смотри, какие ловкие. И девушка твоя знает про это?

— Ну, что вы…

— А сегодня что, не вышло?

— Угу. Только зашел, а там парень какой-то ко мне пристал. «Где билет?» Хотел я смыться, а он держит. Ему на подмогу другие прибежали, тоже дружинники. Стали фамилию спрашивать, ну я и болтнул, что в голову пришло, думал, быстрее отвяжусь. А они в милицию потащили.

— И правильно сделали.

— Ну да уж, правильно.

— Что будем делать с молодым человеком, Федор Степанович? Подбирал ключи, проходил в кино без билета…

— На электрический стул его, — буркнул Гуляшкин.

Олег вынул из ящика бумагу, лист скользнул по стеклу.

— Напиши мне фамилии, имена и отчества тех ребят, о которых ты мне говорил; где живут, работают, и телефоны, у кого есть. Всё точно.

Дюдюкин пододвинулся, налег грудью на стол и начал писать. Олег подошел к нему вплотную, сказал:

— Уголовного преступления ты не совершил. Но то, что ты делал, — нечестно. Ты обманывал людей, государство. А нечестность всегда приводит к нам. Сегодня ты подобрал ключи и открыл дверь в кинотеатр, завтра — таким же способом отопрешь дверь в чужую квартиру или в магазин. А это уже преступление. Думаю, ты знаешь не хуже меня… Написал? Завтра принесешь мне характеристику с завода. Иди.

Когда дверь за Владимиром захлопнулась, Гуляшкин проговорил, стоя на одном колене и разыскивая что-то в нижнем ящике стола:

— Случайное совпадение деталей — вещь редкая, но не исключительная.

В дверях показалась курчавая голова. Не входя в комнату, Самойлов погрохотал потрепанной шахматной доской, как бубном, и кивнул Олегу:

— Только здесь я гарантирован от проигрыша.

Олег развалился на стуле, положил ногу на колено и забарабанил пальцами по подметке:

— Я, конечно, охотно сыграл бы с тобой, Валентин Валентинович, но, сам понимаешь, очень уж силы неравные… Не хочется тебя расстраивать.

— Ах ты болтун несчастный! Да есть ли у тебя совесть?

— У нас образцово-показательная комната, — сурово сказал Гуляшкин, — в ней не ругаются.

— Это я, дядя Федя, в прошлый раз выиграл у него три партии подряд. А он еще о каких-то там силах бормочет! Жалкий нахал! Ты просто испугался. Отвечай, испугался?

Олег посмотрел на часы.

— Товарищ Самойлов, — важно сказал он. — Время не позволяет мне разделаться с тобой и ответить на твои гнусные выпады. Однако я надеюсь, что не все еще потеряно. Будьте здоровы. Всего наилучшего. До свидания. Честь имею кланяться. Не смею вас задерживать.

— Вот так, в таком разрезе, — заметил Гуляшкин. — Коротко и ясно. А какая культура!.. Ну-ка, Куня, ты мне хотел прочесть показания этого старого пижона Климова.

— Да, хотел. — Олег полистал протоколы. — Вот, слушай: «Одиннадцатого апреля, около трех часов дня, я прогуливал свою собаку у нас во дворе. Когда я собирался уходить домой, то увидел, что из второй парадной вышли два молодых человека. Один — высокий, широкоплечий, в черном пальто. Другой — гораздо ниже, примерно на голову, был одет в синее пальто. Я заметил также, что он в узких брюках. Каждый из них нес по одному чемодану. Выйдя во двор, они направились к стоявшей у забора «Волге». Цвет ее я не помню, кажется зеленоватый. Как только они подошли к машине, шофер завел мотор. Молодые люди положили чемоданы в багажник, сели в «Волгу» и уехали. Об этом случае я забыл и вспомнил тогда, когда мне сказали, что в доме совершена кража. Добавляю: шашечек на боку «Волги» я не заметил, номера машины не видел».

Гуляшкин долго молчал, раздумывая. Потом шумно почесал в ухе и сказал:

— Ты ведь хотел куда-то идти. Чего же ты? Уже почти десять.

— Ладно, завтра…

— Иди, иди, я тоже скоро пойду.

6

Людмила Филаретовна сидела в темной комнате на низенькой оттоманке, окруженная вышитыми подушками. Вплотную к дивану были придвинуты шаткий бамбуковый столик и торшер с огромным розовым абажуром. В комнате было тепло, накурено и крепко пахло духами.

Впервые Олег увидел тетку Люду после войны, как только мать возвратилась с ним в Ленинград. В тот вечер она, так же положив толстые, отечные ноги на пуфик, сидела на том самом месте, на той же оттоманке, в тех же подушках. Так же было темно, и так же она курила, прижимая красно наманикюренными пальцами мундштуки папирос в плоской бронзовой пепельнице с фигуркой таинственного Шивы.