Напутствие: 9 уроков для замечательной жизни

Тогда я увидел, как многое из того, что ранее считалось несбыточным, претворилось в жизнь, а потому был полон решимости бросить силы на что-то другое. Видеть – значит верить. Я надеюсь, что история моей жизни послужит кому-то источником вдохновения, но ее может оказаться недостаточно для того, чтобы поддерживать в человеке огонь веры, и возможно, тот, кто выглядит или говорит, как вы, и приехал из тех же мест, будет значить для вас куда больше. Ищите таких людей, слушайте их истории, и пусть в минуты сомнений и трудностей они послужат вам опорой. Борьба за свои надежды и мечты, какими бы они ни были, может казаться вам сродни топтанию на месте. Так сплетите сеть из историй, которые бы подтверждали, что люди уже проходили через подобное прежде, и вы почувствуете, будто стоите на крепостных стенах замка.

А когда вы станете тем, кто и сам совершает невозможное, поделитесь своей историей, чтобы те, кто говорят и выглядят, как вы, смогли поверить в себя.

Майкл Мусманно, председательствующий судья Нюрнбергского трибунала, твердо верил в то, что «там, где существует закон, суд ответит на любые вызовы». Он рассматривал Международный уголовный суд как то, что способно уменьшить количество преступлений против человечности и будет бороться с которые порой вспыхивают между идеологиями. Он выражал надежду, что, вооружившись волей и разумом, человечество создаст трибунал, который «сохранит род человеческий». Эту надежду я пронес через всю свою жизнь. Приняв решение покинуть программу реституции, я встретился с израильским советником при ООН и моим уважаемым другом доктором Джейкобом Робинсоном и сказал ему, что хочу начать работу по созданию постоянного международного уголовного суда. На что он ответил:

– Бен, нам очень жаль, что ты уходишь. Работа, за которую ты взялся, невыполнима, но это достойная цель.

Сегодня события Второй мировой могут казаться кому-то сценами из фильмов, но все это случилось на самом деле, и прямо сейчас мы сражаемся за то, чтобы подобное больше не повторилось. Я посвятил этому вопросу двенадцать книг, но если говорить кратко, то людям просто нужно научиться иначе решать свои разногласия.

Мне казалось, что это будет правильно. Я настоятельно рекомендую руководствоваться этим принципом, когда в следующий раз перед вами возникнет вопрос, стоит ли добиваться чего-то или нет. В мире не существует ничего простого или сложного, есть только правильное и неправильное, а из этих двух всегда выбирайте первое.

В начале семидесятых я оставил частную практику и посвятил себя международному правосудию. Я писал книги, присутствовал на всех встречах в ООН, лоббировал интересы человечества, писал статьи и читал лекции. И я сказал: «Послушайте, после Второй мировой войны заседал Нюрнбергский трибунал. Вы собираетесь забыть об этом и больше никогда не созывать трибуналы? Хотите избавиться от них, как от мусора?»

В 1998-ом году в Риме наконец-то был учреждён Международный уголовный суд. На заседании Генеральной Ассамблеи ООН, где присутствовали все 166 государств-членов, я произнес вступительную речь. Ворчание мое было долгим. Я сказал, что время пришло. И теперь я должен говорить за тех, кто не может говорить за себя: я должен говорить за жертв.

Осенью 2000-го, в конце правления администрации Клинтона, истекал срок подписания Римского статуса. Мне позвонил Роберт Макнамара, министр обороны США с 1961 по 1968 год, когда война во Вьетнаме шла полным ходом. Он попросил меня написать статью для «Нью-Йорк Таймс» и потребовать у властей США подписать соглашение с МУС, и добавил, что присоединится к этому заявлению. Макнамара был одним из архитекторов Вьетнамской войны. Я ответил:

– Господин Макнамара, Вы же понимаете, что рискуете стать первым ответчиком в этом суде?

Он сказал, что понимает и никогда бы не пошел на противозаконные действия.

Я и отправил письмо в редакцию газеты.

Вероятно, мы представляли собой грозную силу, потому что Клинтон почти тут же подписал соглашение. Это был один из его последних государственных актов.

Но, к сожалению, его приемник Джордж Буш-младший заявил, что мы, как подписавшее соглашение государство, больше не можем выполнять свои обязанности, а это уже политический процесс. В июле 2002-го после ратификации Римского статуса шестьюдесятью странами, МУС начал свою деятельность. США среди них не было.