Наречённая. Книга 2 (СИ)

Дыхание Маара оборвалось, он вдруг выпустил меня, прерывая мои ласки, притянула к себе, впился в мой рот поцелуем. Он ласкал своим языком мой, покусывал губы со стоном и рычанием, как голодный зверь. И в то же время погружался языком чувственно, вязко. Мне хотелось выгнуться, бесстыдно насадиться на его член. И я не понимала в какой миг всё изменилось, перевернулось, границы вдруг стёрлись, я искала в себе опору, но не находила, срывалась в пропасть одного единственного чувства — вожделения. Маар будто считал моё желание, подхватил под ягодицы и вжал в перину, раскидав мои ноги в стороны широко, одним толчком врезался на всю длину своего члена. Я прошипела от резкого проникновения, вызвавшего бурный всплеск, впилась ногтями в его плечи, прочертив борозды. Маар раздвинул стены моего сопротивления, почти не приложив никаких усилий, он брал меня по своему праву, вдалбливаясь беспрерывно, не давая увернуться и спрятаться, разжигал во мне удовольствие. Я чувствовала себя ещё хуже, чем если бы он просто трахал моё тело, потому что внутри я начала сдаваться, тонуть, захлёбываясь в собственном вожделении. Но я не могу, не могу это чувствовать, он убьёт меня, если позволю, если впущу… Маар ван Ремарт вывернул меня наизнанку. Он всё же поставил это проклятое клеймо, подчиняющее, убивающее ассару. Горло сжалось. Хотелось кричать и плакать. Маар таранил, не давая никакой передышки, раскачиваясь надо мной, как та самая буря над деревьями, вдалбливаясь, яростно, дико, одержимо. Возбуждение было слишком острым, чтобы удержаться, слишком тяжёлым, чтобы вынырнуть из этого водоворота страсти. Стоны всё же срывались с моих губ, лоно начало сокращаться. Низ живота болезненно потянуло. Сильнее, ещё, быстрее. Невыносимо! Маар вколачивает свой член, удерживая меня в руках. Быстрые, мощные толчки пронизывают горячим удовольствием. Он брал меня, становясь совершенно бесконтрольным, ещё и ещё, сжимая в руках, вбиваясь в лоно, совершая влажные шлепки до умопомрачительного чувства наполненности. В чёрных глазах при неровном свете ламп разливалось что-то глубокое, тёмное, порочное, то, от чего мне хотелось принять его глубже, извиваться в его руках, стенать, умереть. Демон, самый настоящий демон крадёт мою душу!

— Я не отпущу тебя. Ты моя, ассару. Моя…

Он проникал глубже, иступлённее, быстрее, пот покрыл его грудь, шею, стекал по бронзовой коже. Мои волосы взмокли у шеи и висков, я раздвинула ноги шире принимая его в себя целиком, упоительно глубоко, до щекочущих искр в теле. Он вбивался в моё тело, а я растекалась от чувств, от наслаждения, от дурмана, что окутал тело. От понимания, что я значу для него. Я потянулась к его шее, провела языком по изгибу, хотелось попробовать вкус его кожи. Отвечать ему. Я провела губами по его плечам, огладила спину. Маар вздрагивал от каждого прикосновения, проникал, выбивая дыхание. Я поймала ритм его бедер. Он склонился моим к губам, поцеловал, пленил языком, проталкиваясь в мой рот, и твёрдым членом — в ставшее податливым тело. Наслаждение взорвалось во мне, снося все стены. Блаженство тяжёлой дрожью ударило в затылок, покатилось кипящей волной по всему телу. Маар продолжал вторгаться беспрерывно, напрягаясь до предела, и теперь были слышны шлепки. Он стискивал меня крепче, до боли. Горячее тугое семя ударилось в лоно, заполняя, растекаясь внутри меня вязко. Я прикрыла веки, наслаждаясь чувством полноты, такой тяжёлой, тягучей, сладкой. Обхватила Маара ногами, цепляясь, глядя ему в глаза. Он целовал мои розовые, налившиеся соком соски, мою шею, мои губы. Маар выплеснулся внутрь меня без остатка, пристально глядя в мои глаза, потираясь o мои влажные губы, накрывая их своими губами жаркими, сухими, целуя мучительно сладостно. Тело его колотилось сильной дрожью. Он не торопился отпускать меня, до сих пор находясь во мне, пульсируя, растягивая.