Наречённая. Книга 2 (СИ)

— Говори, Истана, или я оттрахаю твою узкую дырочку так, что ты с трудом завтра встанешь.

Он сковал мою шею, я вцепилась в его запястье, пытаясь высвободиться, но что мои силы против его? Я бессильно застонала, на глазах проступили слёзы, когда он сильнее сдавил пальцы, оставляя на коже ожоги, пропечатывая на лице пальцы, другой рукой он подхватил меня под спину, опуская руку ниже, к ягодицам. Твёрдо потёр между ними, пронизывая пальцем узкий вход.

— Фоглат хочет, чтобы я стала его сыну женой, родила ему ребёнка. Он ему нужен для каких-то своих целей. Хирс… Он вторгся в мои покои, он домогался… Я сбежала… — прерывисто выдохнула я, давя спазмы в горле.

Предупреждающие поглаживания вдруг оборвались. С каждым следующим ударом сердца я видела, как надуваются вены на шеи Маара, как кожа начинает блестеть в свете ламп, как расплавляется стылая ночь в радужках его глаз, сдерживая то, что вызвало в нём моё признание. Я чувствовала, как сгораю. Сгораю, как пух. Я дышала быстро и поверхностно, не зная, чего ждать, в голове пульсировала одна мысль — бежать.

Маар вдруг ослабил хватку, убрав руку. Сложно было прочесть по его глазам что-либо. Он прикрыл веки, медленно втянул воздух и, чего я никак не ждала, протянул руку, убирая с моего лица налипшие волосы. Бережно, осторожно провёл по волосам, а затем обхватил моё лицо ладонями, склонился, накрыв мои воспалённые поцелуями губы своими сухими, солёными — кровь запеклась на ранке от укуса. Медленно самыми краями своих губ потёрся о мои, чуть прихватил, смяв. Внутри меня что-то толкнулось, раскололось и рассыпалось, хрупкая слабость поднялась с самого дна, рванулась наружу. Он прижал меня к себе давая почувствовать сполна своё желание и что-то ещё — нежность. Я непроизвольно выгнулась ему навстречу, отвечая этому новому во мне чувству, а внутрь живота хлынул жар, в лоне вновь стало влажно, вопреки всему, желание почувствовать его внутри себя легло свинцовой тяжестью между моих ног, пронизало насквозь, прогоняя все мысли прочь. Но я не могу его хотеть! Не могу-у-у!

Ремарт будто почуял моё возбуждение — крадёт его, едва я успела закрыться. Вдруг выпустил и подхватил за ягодицы, подтянул ближе к краю кровати и опустился передо мной на колени, раздвигая мои ноги, раскрывая лоно. Стыд пронизал меня тонкими разрядами тока от того, что сейчас открылось самое сокровенное его сумрачным глазам. Он склонил голову, и, когда захватил губами чувствительный бугорок, я судорожно втянула воздух, смяв в пальцах простынь, прогнувшись от невыносимого удовольствия. Маар приподнял мои бёдра выше над кроватью, к своему лицу, и скользнул языком по складкам, проводя пальцами вокруг лона. Я сжала губы плотнее, чтобы не застонать, меня затопило блаженство. Маар лизнул, целовал и всосал в себя клитор. Он начал горячо пульсировать от его жадного натиска, набухая от умелой ласки. Исгар медленно ввёл внутрь меня свой палец, и я в конец потеряла дыхание, раскрыв в беззвучном стоне губы. Я смотрела на его склоненную голову, чёрные волосы, падающие на скулы, скрывающие его тёмные росчерки бровей, на губы, выдыхающие жар, на литые плечи. Маар пах пеплом и тем особым запахом, который заставлял всех женщин хотеть его, желать. Как желала сейчас я.

Его взгляд устремился на меня, обжигая чернотой. Он имел меня своим ртом, стоя передо мной на коленях, возбуждая немыслимо, своей мужественностью, жестокостью, чувственностью, страстью. Маар вновь прикусил бугорок, я вскрикнула от пронизывающий боли, потянула на себя простыни, но тут же он зализал вспыхнувшую боль языком, присоединяя к движению пальца ещё один. Я выгнулась, ещё шире раздвинув ноги. Пальцы сменились губами, теперь его горячий влажный язык проник вглубь. Мне сделалось ещё жарче. Он таранил пульсирующее лоно, вожделеющее принять глубже, больше. Я протянула руку, запуская пальцы в его густые смоляные волосы. Я не понимала себя, совершенно, потеряла контроль, моему пожару внутренне не было объяснения, я не понимала, почему насаживаюсь на его пальцы и на его язык, не понимала, почему сгораю от его тягучего взгляда, почему с моих губ срываются сладострастные стоны, стоны, похожие на стоны боли и муки, в то время как внутри меня неумолимо ширилось удовольствие.

Великая Ильнар, что со мной!? Я начала бесстыдно тереться о его губы и язык. Я хочу, чтобы он лизал меня сильнее, быстрее, ещё. А-а-а-х!

Удары горячего влажного языка в глубь сокращающего лона продолжали чередоваться с проникновением пальцев, и снова язык. Я чувствовал его дрожащее дыхание, его жадные губы, язык, пальцы. Наслаждение вместе с болью пронизывало меня стрелами, подкатывало волнами, закручивалось вихрем. Его движения стали грубее,