Наречия (Adverbs)

– Послушай, – сказала Хелена. – Послушай и посмотри. У нас с тобой будет ребеночек. Я знаю, ты не ездил в Канаду, потому что твой паспорт остался дома. По-моему, ты был со своей старой подружкой – как ее там, Андреа? Этому пора положить конец, потому что наша малышка победит во всех конкурсах, что позволит ей сделать карьеру профессиональной манекенщицы и в конечном итоге приведет ее на научное поприще и поможет излечить все болезни, какие насылает на нас этот мир. Так не заставляй ее вместо этого сидеть в детской кроватке и писать тебе письма о том, что ты не был ни в какой Канаде.

Хелена не договорила, потому что Дэвид уже обнимал ее.

– Так у тебя и вправду будет ребенок? – спросил он на всякий случай. – То есть у нас с тобой? Кстати, моя дорогая, чтобы поехать в Канаду, никакой паспорт не нужен. Если ты забыл его дома, сойдут водительские права, главное – сделать вид, что ты судорожно его ищешь. Я вот тоже сделал вид и прошу тебя, киска, только ты так не поступай. Андреа – она мелочная, и у нее дурацкие волосы, однако главное не в этом, а в том, что я ее не люблю, потому что я люблю тебя. Кстати, что у тебя с лицом?

– Это правда? – спросила Хелена. У нее перехватило дыхание, и она была готова поверить. – У меня даже нет водительских прав, я ведь переехала сюда недавно. И вообще здесь все ездят не по той стороне улицы.

– Я научу тебя водить машину, – ответил ее муж, и Хелена подумала, что ему есть чему ее научить. Насколько он симпатичнее той дурацкой песни, даже в пижаме, и Хелена тотчас представила себе, как он ее учит, притом самым разным вещам. – Я научу тебя водить машину. Я отвезу тебя, куда ты только пожелаешь. Вместе с нашим ребеночком – куда он только пожелает.

– Ему понравилось в «Черном слоне», – сказала Хелена и легла рядом с мужем в постель.

Он обнял ее и погладил по животу, где в настоящий момент проживал их будущий младенец. От этого Хелене еще больше захотелось писать, но она решила потерпеть, потому что такова любовь и потому что даже самые глупые песни порой оказываются правы. К чему зря спорить о музыке? Хелена не видела для этого никаких причин. Зачем спорить о том, каким образом нас настигает любовь, причем подчас тех из нас, кто, казалось бы, не заслужил тепла, которое она приносит с собой в постель, такая огненная и раскаленная, как центр Земли? И Хелена не спорила. Возможно, у нее просто не осталось сил после всех этих танцев. Она прильнула к супругу и вытерла слезы. Она оставила все свои заботы и тревоги в луже на тротуаре и позволила любви прийти к ней по-[обно конверту, полному денег. Она сжимала в руке свой бесценный приз, честно заработанные ею деньги, любовь, которая наконец настигла ее, и все-все-все, что принадлежало только ей одной и будущему младенцу. Она прильнула к мужу, и этого ей было довольно.

ЧАСТЕНЬКО

Аптека на борту корабля скорее напоминала стенной шкаф, поэтому женщина, которая работала в аптеке, скорее была женщиной, стоящей в стенном шкафу, а Аллисон – это женщина, которая стоит по ту сторону двери стенного шкафа, словно решая, что бы ей такое сегодня надеть, что ей вытащить из шкафа? Ага, что тут у нас? Интересно, а эту тряпку каким ветром сюда занесло, боже, какое уродство!

– О господи! – верещала женщина из аптеки, потому что Аллисон спросила ее про одну нужную ей вещь. – О господи! Примите мои поздравления!

Аллисон достает бумажник, хотя с куда большим удовольствием она бы извлекла из кармана пистолет.

– Я вас сейчас пристрелю, – говорит она, увы, едва слышно.

– Что-что? – переспрашивает женщина из аптеки.

– Только никому не говорите, – просит Аллисон, хотя и знает, что на самом деле это означает: живо разворачивайте корабль и отвезите меня назад в Сан-Фанциско.

И вот теперь все всё узнают, и Аллисон чувствует себя ужасно толстой. Кстати, почти все и без того всё знают, иначе с какой стати женщина из аптеки стала бы восклицать: «О боже!»

– О боже! – восклицает женщина из аптеки, и Аллисон снова смотрит к себе в сумочку. Черт, где же ее пистолет? Где ее пулемет? – скосила бы целую палубу! Вместо этого Аллисон протягивает женщине из аптеки купюру в американской валюте достоинством двадцать долларов и говорит: – Вместо сдачи дайте мне, пожалуйста, пистолет, чтобы застрелить вас.

Но она говорит едва слышно. К тому же последнее время Аллисон душит злость, вернее, всю ее жизнь Аллисон душит злость.

– Нет-нет, милочка, не надо, – говорит женщина из аптеки, стоя в своем стенном шкафу. – Вам достаточно поставить свою подпись, а счет придет позже. Надеюсь, вам известно, как этим пользоваться? Пописайте утром на полоску.

– Черт, как я вас ненавижу! – говорит Аллисон, и женщина хмурит брови – возможно, она услышала сказанное в ее адрес.

– Надеюсь, полоска окрасится в синий цвет, – говорит женщина из аптеки. – Когда вы спросили меня про набор для анализа на беременность, я подумала про себя: «О господи!» Я, честное слово, надеюсь, что полоска окрасится в синий цвет.

– И вы вместе с ней, – говорит Аллисон и кладет набор к себе в сумочку.