Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке

Сам не спросил о том же – не хотел разочарований, ведь очень понравилась она: «Отсутствие связи с жизнью не запрещает верить в конец света. Уверен, что здесь такие же люди, как и везде…» …

Провожать пришлось долго, но ему приятно, потому желал, чтоб «небо под ногами» не заканчивалось.

Не думал он, что таким большим окажется город! Река стала втрое шире – была пятнадцать шагов, стала пятьдесят. «Так равномерно выросла, словно её кто-то нарисовал…».

Уже темнело, когда шаги привели их к мосту, что сотворён из тёмного стекла. Стекло неаккуратное, грубое, мутное, но со стороны смотрится красиво. Мост арочный – такие мосты появились первыми, такие строили наши далёкие предки, но тогда из стекла не могли, а сейчас могут…

Но художник смотрел не на мост, свой взгляд дарил туману.

Туман был белее, чем облака, скрывал стеклянную простоту моста, накрыл собой и мост, и пустоту, что под мостом.

Туман заставил ноги остановиться, убедил подумать – стоит ли в него идти. Весь город был прозрачен, и только мост окутан туманом. Художнику это не могло не напомнить город авров, но жизнь его течёт в этом мире, потому швырнул воспоминание в окно.

Минуту побывал в нём глазами и иначе взглянул в дальний берег реки. Сделал два шага вперёд, и ещё, и ещё, утопая в неведомом зрелище.

На той стороне был город – такой же, как и этот, но другого цвета, иными тканями обшит. Все так любят чёрно-белый контраст или яркие краски, но здесь нет ни того, ни другого. Здесь одна красота соперничает с другой, в одной одни века, в другой другие, а цвета поделили друг с другом поровну.

«Почему же я видел только пустоту?! Почему не почувствовал другую половину? Как облако смогло повлиять на это, если у него нет души?!».

Художник метал взгляд от моста к реке, от реки к облаку, от облака к другой половине города, где такие же дома, но гладкие на ощупь взгляда. Дома других столетий, другой моды, другого искусства.

Он пытался разобраться, почему всё так в этом городе, но без шансов затеял это. Однако, девушка ему помогла.

–Закрытые города разбиты на части, – начала она своё объяснение. – В наши города редко приезжают гости, но это случается, и они видят лишь ту часть, которою им позволили увидеть и видят такой, какой позволили увидеть. Отныне, ты будешь видеть всё в истинных цветах. Здесь не все ходят по одиночке, Арлстау…

После последней фразы мягко улыбнулась – будто бы нравилось ей его имя

–Почему мне? – спросил он так, будто каждым словом поразила.

–Позволила увидеть?

–Да.

–Нравишься…

Услышал – не поверил, но оглянулся и поймал влюблённый взгляд… Запутался в её глазах, не смог найти из них дорогу.

Всё потому что ей нравилось смотреть ему в глаза, всё потому что в ней уже давно были чувства. В художнике они лишь зарождались…

Он ей поверил, врага в ней нет, а друг такой, что вылечит любую рану…

–Кто всё это создал? – спросил художник, рукой окинув всё. – Набережную? Озеро? Облако? Мост?

–Я, – ответила она и вновь поймала его взгляд.

Ответ её был загадочным, хоть и состоял из одной буквы, и глаза загорелись, когда вкусила восхищения художника.

–Но как?

–Фантазия, искусство и наука…

Он не мог сказать ей, что у двух её творений нет души, не мог так жестоко поступать с людьми. «Никогда ей не расскажу об этом! Не хочу её расстраивать! Такая правда способна надломить все вкусы жизни…».

Лишь сейчас увидел в ней родственную душу, да и саму душу разглядел. «Всё-таки, звезда, а не белый снег.».

«Она такой же художник, как и я, как и Иллиан…» …

–Это ведь озеро, а не река? – задал вопрос, махнув рукой на гладь.

–Да.

–И вокруг озера набережная?

–Да, но на той стороне она другая…

–Какая?

–Увидишь…

–И люди другие?

–И люди.

–Когда что-то поделено на части это не может быть просто так…

–Всё не может быть просто так…

Художник подошёл к ней ближе и осмелился положить руку на талию. Стало теплее обоим, и она не отстранила бережной руки, хотя от неё задрожала, ощутила себя беззащитной.

–Вот бы взглянуть на другую половину города, – прошептал он ей зачарованно.

–Всё впереди, – ответила она с доверием. – Я не против и все города тебе показать, во всех есть чудеса кудесников искусства и не только мои, но и других людей.

Дарила словом надежду на общее будущее, даже на секунду взяла художника за руку, но отпустила

–Чтобы решить уравнение, тебе нужна лишь доля времени. В нём нужно найти выход, и ты его решил. Чтобы налюбоваться творением, тебе нужна вся жизнь. Где есть душа, там нет выхода.

От его откровений смутилась, и он решил разбавить черты её лица иными красками и воскликнул искренне:

–Мне нравятся твои творения, ты прекрасный художник…

–Хочешь увидеть весь рисунок? – спросила она интригующе.

–Хочу!

Взяла его за руку и повела по мосту, по стеклянным ступеням. Десять стуков сердца, двенадцать ступеней и вошли в туман.

Туман был не сухим, не влажным, а едким, как объедки былой пошлости. Видимость стала нулевой, и Анна крепче сжала его руку, уверенно ведя к середине моста.

Затем они остановились. Она сказала: «Смотри!», и он посмотрел. Ни вверх, ни вправо и не влево, а вниз, и узрел художник город Ирон с высоты птичьих полётов.