Наркопьянь

«Куда бы ты не отправился, ты всюду будешь обязан выполнять работу, которую считаешь неправильной. Это основное условие существования жизни, тебя всюду будут принуждать насиловать собственную совесть. В определенные моменты каждое живое создание обязано так поступать. Это всеобщий мрак, крушение мироздания, проклятие в действии, проклятие, которое лежит на всей жизни. В любой точке Вселенной»

Филип К. Дик «Бегущий по лезвию бритвы»

 Бывает, с бодуна можно выпить бутылку пива и упасть замертво, а можно в том же состоянии и при прочих равных условиях приговорить бутылку водки и отправиться за добавкой. Алкоголь вообще противоречивая штука: никогда не знаешь, где он тебе друг, а где – враг. Поэтому я решил не испытывать судьбу и не стал опохмеляться.

 К тому же я сжимал в руке ее. Черную метку. Идти в милицию с повесткой о явке ранним утром – несомненно, прекрасное занятие. Особенно с бодуна. Прекрасней может быть только собственная бесповоротная смерть в постели после недельного запоя. Меня бросало то в жар, то в холод. Но я целенаправленно двигался в пространстве.

 Физиологическое состояние было неопределенным. Издержки образа жизни. Безжалостное солнце поднималось из-за домов. Возможно, оно должно было испепелить меня своим огненным взглядом по пути к не менее безжалостному следователю. Что ж – будь что будет – решил я.

 А все эта чертова дверь. Понимаешь ли, сосед Ботаника запер дверь его общежитской комнаты, когда мы пьяные спали внутри. А ключа-то у Ботаника по житейской привычке не водилось – он ему на хрен не нужен был. Естественно, мне захотелось выпить, когда я проснулся. Что же мне еще оставалось делать? Я прорезал в ней лаз кухонным ножом. Уничтожение чужой собственности согласно милицейскому протоколу. Ботаник-то слез, пообещав заплатить за дверь. А я наотрез отказался. Не в моих принципах идти на сделки с совестью. К тому же я находился на территории его общаги нелегально и был там известен, как злостный нарушитель спокойствия, поэтому мне прощения все равно не продали бы. Вот меня и взяли за задницу.

 Ну да ладно. К черту всю эту лирику. Потому что вряд ли все эти рассуждения хоть сколько-нибудь могли облегчить мою участь. Передвигать ногами было непросто, и все же я старался.

 И вот он – храм Фемиды. Злачное, надо сказать, место. Больше похоже на бункер или склеп. Я спустился по ступенькам в полуподвал, где находилась дежурная часть. Мимо меня прошагали двое заспанных ментов. Не менее заспанный мент сидел и в дежурке. Он посмотрел куда-то сквозь меня, когда я задал вопрос, куда мне пройти, потом подумал и велел ждать. Я отошел к стене и стал поглощать взглядом антураж милицейского отделения.

 Какие-то плакаты на обшарпанных стенах. Помятые обитатели. Мимо меня провели бомжа с опухшим от пьянки лицом. Ну и амбре он источал! Я поморщился.

 Денег нет ни копейки. Желания жить тоже. Зато есть эта повестка, и есть я здесь и сейчас. Расклад не самый впечатляющий – но все же. Я простоял, наверное, с полчаса. Обо мне забыли. Я снова подошел к дежурному и задал свой вопрос. Он посмотрел на меня так, словно только сейчас в первый раз увидел. Потом указал куда-то дальше по коридору.

 Потыкавшись в несколько дверей, я все-таки нашел искомую. Моя настойчивость в этом вопросе удивила меня самого. Следователь сидел и созерцал карту, висевшую на стене. Указал мне садиться напротив. Посмотрел на меня скучающим взглядом.

 - Ну, с чем пришел?

 Я протянул ему повестку. Интереса к жизни она в нем не вызвала. Как, впрочем, не вызывала и во мне.

 - Хулиганство, значит. Как вопрос решать будем?

 Я повел плечами. Что я еще и думать за них должен был, что им со мной делать? И так потерял тут кучу времени.

 - Ладно, выпишу тебе квитанцию – заплатишь штраф. Но это последний раз, понял? В следующий раз закрою тебя на пятнадцать суток. И с комендантом там разберитесь по поводу двери, ясно?

 Я кивнул. Выписывайте – ваше дело. Вот только мое финансовое положение даже при желании не позволит оплатить штраф, такие дела. Но, естественно, я не стал посвящать мента в особенности своей экономической катастрофы и предпосылки, приведшие к ней. Нахождение в этом мрачном помещении уже начинало меня утомлять.

 Я расписался, где надо, и получил на руки квитанцию (ее жизнь продлилась ровно семь минут – потому как потом она была благополучно мною сожжена). После этого мне разрешили идти. Из природной вежливости я даже попрощался со следователем, хотя особо желания быть вежливым он не вызывал.

 Я вышел на улицу. Полчаса прождал, чтобы услышать пару слов и получить несчастный клочок бумаги. Гребаная бюрократия.