Народная Русь

Над птичьим царством ставит седая народная мудрость не менее удивительную Страфиль («Естрафиль», «Страхиль» и «Стратим» — по иным разносказам) птицу. «Страфиль-птица всем птицам мати», — гласит она, — «что живет та птица на синем мори, она пьет и ест на синем мори; когда эта птица вострепенется, все синее море всколебается. Потопляет море корабли гостиные, с товарами драгоценными, и топит гостей, гостей торговыих, побивает судна, судна поморския: потому Страфиль-птица птицам мати»… Что это за птица Страфиль — остается для наших дней загадкою, потому что, хотя она и напоминает страуса по имени-прозвищу, да тот, как известно, никогда не живывал «на синем мори».

Пословицы, поговорки и всевозможные присловья-прибаутки о звере с птаством пошли в народную Русь больше всего с лесных мест, наособицу богатых зверо- да птицеловами. Облетая на крыльях живучего слова светлорусский простор, переходя из одних словоохотливых уст в другие, они видоизменялись, сообразно с бытом-обиходом той или другой округи, по которой пролегала им путь-дороженька, никакими рогатками-заставами не перегороженная, никем-никому не заказанная. Местные наслоения придавали вольному словесному богатству пестроцветную окраску, из-за которой порою не так-то легко и угадать-распознать, где родина того или иного речения, — олончанин ли, или туляк, или — чего доброго! — обитатель Костромы («недоброй стороны») оговорился-обмолвился им впервые.

«Зверье прыскучее (порскучее?) — Божье стадо!» — гласит народная молвь крылатая, договариваючи к этому: «Пастух всем зверям — Егорий!», «Хранит Господь и дикого зверя!», «У Бога — всякому корму много; всех Господь наделил — кого хлебцем, кого хлебушкой, — не за что ему и зверя лесного обделять: не хлебом, так травой накормит, травы кто не ест — другим зверем-птицей!» и т. д. Немного слов на языке у русского народа про все звериное царство огулом, но множество — про каждого зверя наособицу, начиная царь-зверем (львом), малою мышкою-норушкой кончая. «Знают и зверя по шерсти, как человеку человека по обличью не распознать!», «По когтям да по зубам зверей знать, а человека — по глазам видать!», — говорит он, — «Зверь зверю — человек; человек человеку — зверь!» — приговаривает.