Народная война

— Диверсантам нашим еще одно очко дали, — сказал он и сморщил свой прямой нос, взглянув на Воробьева. — Возятся они с минами, мудрят, а толку мало. Да и силы распылять Нецелесообразно. Откровенно говоря, не нравится мне, что мы искусственно делимся на мелкие группки и крадемся к дороге, не показываясь на глаза народу. Сила у нас теперь большая, и ее надо показывать народу. Ходить надо, товарищи, смело. Просторы велики, и на Выгоничском районе оккупация немцев не кончается.

— Куда это ты итти собрался? — возразил диверсант Тишин. — Конечно, гуртом оно веселее и шуму больше, но есть ли в этом польза? Что полезнее для фронта — несколько убитых немцев в Красном Роге или взорванный под Хмелевом эшелон? Ясно, эшелон. По- моему, нам другое надо — скорее организовываться да план действия составлять. А то пошли мы на-днях на дорогу мину ставить, — «самое удобное место», — сказал начальник штаба, и я знал, что если уж там взорвать эшелон, то немцы и костей не соберут. А туда навлинцев чорт приволок.

— Опередили, значит? — перебил кто-то.

Присутствующие засмеялись.

— Что же тут смешного, товарищи? — продолжал Тишин. — Мы сунулись в другое место, а там другие мину ставят…

— Тут уж и действительно не до смеха: без работы люди остались.

— Не в том дело, — перебил Тишин шутника. — Единый план требуется, тогда путаницы этой не будет. Диверсанты тогда пойдут не в одно место, а по всей дороге рассыплются.

На дорогах действительно начинались, с точки зрения Тишина, беспорядки. Диверсанты соседних отрядов усиленно лезли на железную дорогу, и в одном месте собирались иногда сразу две-три, а то и более групп. Они мешали друг другу. Возникали споры, кончавшиеся тем, что командиры групп кидали жребий, кто из них первым должен закладывать мину, устанавливалась очередь…

…Теперь, когда я рассматриваю свои записки, спустя почти шесть лет, и за моей спиной стоит опыт трехлетней партизанской войны, я вижу, что мысль наша работала тогда в правильном направлении. Она рождалась на основе опыта, требуя и сочетания походов с диверсиями, координации действий партизан, численность которых росла не по дням, а по часам.

Прошло немного времени, и мечта сбылась.

Отчетливо помню две грандиозные операции. Одна проходила в Брянских лесах, а другая на тысячу километров юго-западнее, на Украине.

Километрах в двух восточнее станции Выгоничи есть мост через реку Десну. Все местные жители называют его почему-то «Синий мост», хотя он по цвету ничем не отличается от других мостов. В марте 1943 года его скорее можно было назвать «Ржавый мост». Но этот «Синий мост», не подкрашивавшийся уже несколько лет, имел чрезвычайно важное значение для противника, так как железная дорога Гомель — Брянск, дорога первого класса, эксплоатировалась немцами с предельной нагрузкой. Партизаны отлично понимали, что, взорви они этот мост, и вся дорога надолго будет выведена из строя. К мосту подкрадывались сотни диверсионных групп, натыкаясь одна на другую. Некоторые группы пытались подползать вместе, но всякий раз терпели неудачу. Захват же моста с боем одним отрядом или даже несколькими отрядами одного района был невозможен. Слишком уж сильно охраняли немцы мост — здесь у них была и артиллерия и минометы. Причем крупные вражеские гарнизоны охраняли не только мост, но и все подходы к нему, заняв населенные пункты по всей окрестности.

Уже существовал штаб объединения партизан Брянских лесов. Этот штаб готовил данные о мосте, информировал обком партии и штаб партизанского движения при Военном совете Брянского фронта. И в нужное время Военный совет Брянского фронта решил оказать партизанам помощь.

В феврале 1943 года к нам в штаб объединения прилетел полковник, представитель штаба партизанского движения. Серая, аккуратно сшитая новенькая шинель с золочеными погонами на плечах складно сидела на его высокой фигуре и придавала ему особую стройность, пожалуй, изысканную опрятность, что, вероятно, бросалось нам в глаза по контрасту, — мы, партизаны, были одеты кто во что мог. С полковником прибыли еще три офицера, и тоже в шинелях с погонами. Нас, людей, представлявших себе погоны лишь теоретически, эта новая форма советских воинов приятно взволновала. Все было в новой форме попрежнему просто и скромно, но эта скромность и простота при погонах выглядели особенно красиво и, я бы сказал, строго.

Люди в погонах оказались точными и деловыми, а главное — полковник привез нам приказ штаба партизанского движения — взорвать выгоничский мост.