Народная Воля – 2017

Автомобиль остановился, приоткрылась водительская дверца, и наружу выбрался Антоха Чижов – личный шофёр и телохранитель Каракорова. Обежав вокруг капота, Антон, нажав на блестящую ручку, распахнул пассажирскую дверку и галантно помог покинуть машину молоденькой даме, облачённой в цветастое, безумно-симпатичное летнее платьице.

«Чертовка неповторимая!», – мысленно восхитился Филипп. – «Элегантная и стильная – до полной и окончательной невозможности…. Огненно-рыжие кудряшки, выразительные тёмно-зелёные глаза, карминные, изысканно очерченные губы. Да, Париж, безусловно, великая сила. Накладывает на своих жителей особый, загадочный и неповторимый отпечаток. Особенно, конечно, на молоденьких жительниц…. Интересно, а зачем такой неповторимой красотке – трудиться корреспонденткой? Пусть, и парижского модного журнала? Чудачка, право слово. Выходила бы замуж, пользуясь природной обворожительностью, за обеспеченного французского буржуа и никаких забот бы не знала…».

Вообще-то, Каракоров представителей и представительниц прессы вниманием-любовью никогда не жаловал, и давал интервью только под настойчивым нажимом своего коммерческого директора. Но этот случай был особенным. Филя даже отправил за желанной гостьей личный «Мерседес», что было делом неслыханным. Так, вот, получилось.

Елена Потапова всегда слыла девушкой милой, общительной и симпатичной. И когда была скромной студенткой Университета, и когда начинала журналистскую карьеру в подмосковной заштатной газетёнке. Потом Леночка – неожиданно для всех – иммигрировала в благословенную Францию. Уехала и пропала – без единой весточки – на долгие три с половиной года…

А с неделю назад Потапова вернулась в Москву – рыжеволосая, повзрослевшая, безумно-элегантная, сексуальная, таинственная…. Вернее, не вернулась, а приехала в плановую командировку – в качестве репортёра известного французского журнала.

Их встреча состоялась позавчера, на рядовой тусовке, проходившей в модном ночном клубе. Филипп – на мгновенье – заглянул в зелёные девичьи глаза и сразу же «спёкся». То есть, глупо засмущался и не смог отказаться от эксклюзивного интервью в приватной домашней обстановке…

Слегка волнуясь, Каракоров подошёл к старинному венецианскому зеркалу в полный рост и, пристально всмотревшись в собственное отраженье, машинально одёрнул безупречный белый смокинг. После этого он прошёл в гостиную и придирчиво оглядел сервировку обеденного стола.

«Всё, вроде, нормально. Изысканно и, одновременно, скромненько. Практически по-европейски», – мысленно одобрил Филя. – «Без дурацкого ново-русского пафоса. Старинный фарфор, богемский хрусталь, начищенное до блеска столовое серебро. Свежие атлантические устрицы, канопе с испанским хамоном и маринованными оливками, швейцарские и французские сыры в ассортименте. Коллекционные сухие вина. Никаких тебе водки, блинов, солёных огурцов и тазиков с чёрной икрой. То бишь, и мы не лаптем щи хлебаем…».

Привратник Фёдор, молча, сопроводил девушку к столу и, коротко поклонившись, покинул гостиную, плотно прикрыв за собой двухстворчатые двери.

– Ужасно рада тебя видеть! – манерно протягивая правую руку для поцелуя, томно улыбнулась Леночка. – Отлично выглядишь, маэстро. Смокинг – по высшему разряду. Сидит, как влитой.

– Ты – само волшебное совершенство, – растроганно чмокнув узкую девичью кисть, пахнущую незнакомыми волнующими духами, сообщил Каракоров. – Будто бы яркая и светлая комета ворвалась в мою скромную келью…. Как тебе, кстати?

– Что – как?

– Ну, келья?

– Гораздо приличней и эстетичней, чем у скромных российских чиновников, – ехидно усмехнулась французская журналистка. – В их аляповатых и безвкусных жилищах присутствуют лишь сплошные мраморные колонны, картины – якобы – кисти Пикассо и золотые унитазы в просторных туалетах, коим нет числа….

– Присаживайся и угощайся, – предложил вежливый Филипп. – Могу порекомендовать отличное красное вино. Настоящее «Шато де Андре», причём, урожая засушливого 2002-го года.

– Неужели? Где ты раздобыл такую экзотическую редкость? Наливай…. Неповторимый и изысканный букет! Мон шер, будь другом. Прикрой, пожалуйста, окошко. Сквозит слегка…

Через некоторое время Каракоров предложил:

– Давай, Елена Прекрасная, задавай свои коварные журналистские вопросы. Что тебя конкретно интересует? Планы ближайших гастролей? Песни с последнего диска, который поступит в продажу только в сентябре? Подробности моей жаркой драки с вредной звукооператоршей?

– Ни то, ни другое, ни третье, – загадочно и таинственно улыбнулась Потапова. – Консервативную Европу сейчас волнует-интересует только одна горячая тема, связанная с Россией.

– Какая?

– «Народная Воля».

– Ах, это, – заскучал Филя. – Боюсь, что ничем не смогу быть полезным. Извини.

– Но, ведь, «народовольцы» включили тебя в свой знаменитый «расстрельный» список, вывешенный в Интернете.

– Наверное, просто ошиблись. Честное слово, до сих пор не могу толком понять, чем же я насолил этим современным революционерам. Жуткая тайна, покрытая мраком…

– Хочешь, объясню? – предложила Леночка.

– Буду признателен.