Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров

Одна из наиболее распространенных со времен войны разновидностей моральной паники в Британии связана с появлением различных форм молодежной культуры (первоначально почти исключительно среди рабочего класса, но в последнее время зачастую – среднего класса или студентов), с девиантным или делинквентным поведением. В той или иной степени эти культуры ассоциировались с насилием. Тедди-бои, моды и рокеры, Ангелы ада, скинхеды и хиппи – вот примеры явлений такого рода. Параллельно разворачивались реакции на проблему наркотиков, воинственность студентов, политические демонстрации, футбольное хулиганство, различного рода вандализм, а также преступность и насилие в целом. Однако такие группы, как тедди-бои, моды и рокеры, выделялись не только в контексте конкретных событий (вроде демонстраций) или определенных неодобряемых форм поведения (вроде принятия наркотиков или насилия), но и как своеобразные социальные типы. В галерее типов, с помощью которой общество стремится показать своим членам, каких ролей им нужно избегать, а каким следовать, эти группы заняли постоянную позицию народных дьяволов: видимого напоминания о том, каким нам быть нельзя. Идентичность таких социальных типов является общественной собственностью, и именно эти группы подростков символизировали – как самим своим существованием, так и реакцией на него, – большую часть социальных изменений, которые произошли в Великобритании за последние двадцать лет.

В настоящей книге я подробно рассмотрю явление модов и рокеров, захватившее большую часть 1960-х годов, чтобы проиллюстрировать ряд наиболее характерных черт возникновения коллективных эпизодов подростковой девиантности и моральной паники, которую они порождают и на которую опираются в ходе своего развития. Моды и рокеры – одно из многих явлений, благодаря которым будут помнить Великобританию шестидесятых. Десятилетие – не просто хронологический промежуток, а период, измеряемый его ассоциацией с определенными причудами, увлечениями, стилями, модой, или – если говорить более предметно – с выраженным духом, или Kulturgeist. Одного термина, такого как «двадцатые годы», достаточно, чтобы вызвать в памяти культурный облик этого периода, и, хотя мы не так уж далеко ушли от шестидесятых, чтобы появились такие эксплицитные представления о них, историки современной культуры делают такие попытки. В «фотоальбомах» культурных типов и сцен десятилетия[43] моды и рокеры располагаются рядом с делом Профьюмо, Великим ограблением поезда, близнецами Крэй, бандой Ричардсонов, епископом Вулвичским, журналом Private Eye, Дэвидом Фростом, «Битлз», «Роллинг Стоунз», Карнаби-стрит, убийствами на болотах, возникновением пауэллизма и войной в Южной Родезии. В начале десятилетия термин «модернистский» попросту отсылал к стилю одежды; термин «рокер» едва ли был известен за пределами небольших групп, которые идентифицировали себя таким образом. Пять лет спустя редактор газеты назвал столкновения модов и рокеров «беспрецедентными в английской истории», а для подавления возможных массовых беспорядков, по слухам, были направлены воинские подкрепления. Сейчас, еще пять лет спустя, эти группы практически исчезли из массового сознания, оставшись в коллективной памяти лишь как народные дьяволы прошлого, с которыми можно сравнивать ужасы настоящего. В расцвете и падении модов и рокеров были все элементы, на основании которых можно говорить о народных дьяволах и моральной панике. В отличие от пятидесятых, которые породили только тедди-боев, в шестидесятые маятник стремительно раскачивался от одного народного дьявола к другому: мод, рокер, гризер, студенческий активист, наркоман, вандал, футбольный хулиган, хиппи, скинхед.

Ни моральная паника, ни социальные типы не получили должного систематического изучения в социологии. В случае моральной паники двумя наиболее релевантными аппаратами являются социология права и социальных проблем и социология коллективного поведения. Такие социологи, как Беккер[44] и Гасфилд[45], на примерах закона о налоге на марихуану и «сухого закона» соответственно, показали, как формируется общественное беспокойство в тех или иных конкретных обстоятельствах, как начинается «символический крестовый поход», как он благодаря публичности и действиям определенных заинтересованных групп приводит к появлению, по Беккеру, моральной инициативы (moral enterprise), «к созданию нового фрагмента морального каркаса общества…»[46]. В другом месте Беккер использует тот же анализ для рассмотрения эволюции социальных проблем в целом[47]. Область коллективного поведения представляет еще одно релевантное направление для изучения моральной паники. Имеются подробные описания случаев массовой истерии, заблуждений и паники, а также множество исследований того, как общества справляются с внезапной угрозой и хаосом, вызванными природными катастрофами.