Народы моря

С ним не поспоришь. Крестьян сейчас убивают почти так же часто, как военных, и при этом у них минимальные шансы разбогатеть, в отличие от воинов, которых один поход может обеспечить на всю оставшуюся жизнь. Да и возницы гибнут реже, чем пехотинцы, и в плен попадают только в порядке исключения, если уж совсем не повезет, как случилось с Пентауром, при условии, что его случай можно считать невезением, а не наоборот. Я бы ни за что не стал крестьянином. На худой конец рыбаком.

Рев труб и бой барабанов оторвал меня от размышлений над судьбами крестьян. Решив, что каждый достоин своей судьбы, иначе бы получил еще хуже, я приготовился узнать свою и своей армии.

Египетские колесницы с воем, криками, свистом понеслись на нас. Мои воины без команды начали наклонять пики навстречу врагу. На этот раз незачем приседать, потому что не мешают стрелкам, стоявшим выше по склону. Те уже натягивают луки и закладывают камни в ремни. Я тоже достал стрелу, положил на тетиву. Когда стреляю из лука или машу мечом, время ускоряется. Мне всегда хочется, чтобы бой закончился быстрее, словно при замедлении его обязательно проиграем.

Вот одна из передних колесниц влетела в яму-ловушку. Из нее, как катапультой, выбросило возницу и сенни. Оба пролетели метров по десять, отчаянно размахивая руками, как крыльями. Летать так и не научились. Видимо, времени не хватило. Мои воины одобрили их полет радостными криками. Другие катапультирования, последовавшие почти сразу, уже не вызвали такого восторга у зрителей. Может, потому, что в фалангу полетели стрелы, выпущенные сенни наугад, в толпу. Первые вреда не нанесли, а вот следующие начали находить свою цель.

В ответ полетели наши стрелы и камни. Били в первую очередь по лошадям. Если убить или ранить хотя бы одну, колесница выпадает из боя. Сенни еще постреляет для приличия, но продержится недолго, потому что неподвижная мишень слишком соблазнительна. И на этот раз метрах в семидесяти от фаланги быстро вырос завал из неподвижных колесниц, убитых и раненых лошадей и людей. Практически не нанеся нам урона, уцелевшие колесницы покатили в обратную сторону. Экипажи гордо держали головы. Типа шуганули дикарей, показали, какие крутые пацаны. То, что потеряли две трети экипажей, в счет не идет. Для крутых пацанов главное процесс, а не результат. Вслед за ними отступили и легкие пехотинцы. Остались только стрелки прикрывать отход.

— Подойти к завалу! — скомандовал я.

Я пока опасаюсь перемещать фалангу на большие расстояния. В ней много плохо обученных новичков, может распасться в самое неподходящее время. Но этот маневр отработан. Да и дистанция плёвая.

Пикинеры неторопливо, стараясь держать линию, переместились к завалу. На этот раз строй держали ровнее. Еще два-три сражения — и можно будет атаковать первыми. Лучникам и пращникам пришлось спуститься со склона. Метать через головы пикинеров по площадям смысла нет, поэтому отходят на фланги, откуда и беспокоят своих коллег из вражеской армии. Вскоре и те уходят на фланги, чтобы не мешать своим копейщикам. В первой шеренге идут оснащенные большими щитами, такими же, какие были у шумеров. В сражениях с людьми пустыни и с нами под Алалахом такие не применяли, щиты у первой шеренги были среднего размера, как и у остальных копейщиков. Видимо, решили вспомнить старое. Вдруг сработает?

Какое-то время, действительно, работало. Мои пикинеры не сразу наловчились находить просветы между большими щитами. Щитоносцы даже малехо подвинули их. Вскоре первую вражескую шеренгу выкосили, точнее, выкололи, а в следующих щиты были среднего размера — и дело пошло веселее. Мои пикинеры не только вернули потерянное пространство, но и кое-где залезли на завал вопреки моему приказу.

Египтяне таки попытались напасть с тыла, причем с двух сторон. Точнее, колесницы поленились объезжать далеко, поэтому их встретили на флангах. Там стояли резервные отряды из проверенных пикинеров и стрелки, которые быстро доколошматили оставшиеся колесницы. Насколько я смог заметить, уцелело от силы десятка три. Они ускакали по краям долины к своему лагерю, подняв красно-коричневую пыль. Одна из них была золотой и с белыми лошадьми. Если на ней сам Рамсес, то жаль, что уцелел. В моей коллекции побед не хватает скальпа фараона.

— Скачите к Эйрасу и Пандоросу, пусть атакуют, — приказал я двум верховым посыльным — тринадцатилетним юношам из знатных расенских семей, впервые участвовавшим в сражении.