Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события

«Весной 1958 года, когда я проводил опрос о том, как общественность относится к рецессии, лишь немногие говорили об автоматизации как о причине безработицы. В настоящее время каждый третий или четвертый работник во время интервью, скорее всего, исходя из личного опыта, расскажет о случаях замены рабочих машинами. Часто эти истории заканчиваются печальной фразой: “Некоторые из них уже никогда не вернутся на свои рабочие места”. Некоторые еще говорят: “Это только начало”. Такой же мрачный прогноз о том, что “через два года мою работу будет выполнять машина”, были озвучены лифтером на Стейтен-Айленд, бухгалтером в Кливленде, стрелочником в Янгстауне и железнодорожным служащим в Детройте» (9).

Причиной двойной рецессии, самой серьезной со времен Великой депрессии, могло стать сокращение расходов, вызванное опасениями общества относительно будущего на фоне страха перед автоматизацией. Впоследствии рецессию 1957–1958 годов назвали «рецессией из-за автоматизации» (10).

Действие фильма 1957 года «Кабинетный гарнитур» (The Desk Set) с легендарными актерами Кэтрин Хепберн и Спенсером Трейси в главных ролях происходит в компании, собирающейся приобрести суперкомпьютер IBM под названием «Эмерак». Хепберн играет роль Банни Уотсон, суперэрудированного консультанта компании, Трейси – Ричарда Самнера, компьютерного инженера, который работает над планами по разработке нового компьютера. По ходу фильма Ричард влюбляется в Банни и делает ей предложение, несмотря на то, что в результате его работы она лишится своего заработка. В фильме отмечается, что использование предыдущей версии компьютера для расчета заработной платы уже оставило многих сотрудников без работы. Напряжение в фильме нарастает, когда у «Эмерак» происходит сбой, и он рассылает уведомления об увольнении не только Банни, но и всем сотрудникам. Позднее эту ошибку все же исправят.

В фильме показано, как компьютер берет на себя часть функций справочной библиотеки компании, отвечая на вопросы, введенные с помощью пульта управления. Например, «Эмерак» спрашивают: «Каков общий вес Земли?» «Эмерак» отвечает: «С людьми или без?» (Я недавно задал OK Google тот же вопрос, и он прозаично ответил: 5,972 × 10²⁴ кг.) Затем Банни спрашивает «Эмерак»: «Должна ли Банни Уотсон выйти замуж за Ричарда Самнера?» «Эмерак» отвечает: «Нет», возможно, подразумевая, что у компьютера были романтические отношения с ее создателем. (Я задал OK Google тот же вопрос и в ответ получил ссылку на статью в журнале New Yorker 2011 года «Is iPad the New Emerac?» («Является ли iPad новым “Эмерак”?»)

Повсеместная озабоченность относительно угроз, которые несет с собой автоматизация, царила вплоть до 1960-х годов. В 1962 году Центр изучения демократических институтов выпустил отчет о кибернетизации (слово, которое начало набирать популярность как синоним автоматизации, но сошло на нет после 1960-х годов). В выводе отчета говорилось:

«Кибернетизация предвещает изменения в социальной системе, столь масштабные и отличные от тех, которым мы традиционно противостояли до этого, что это станет настоящим вызовом нашим нынешним представлениям о жизнеспособности нашего образа жизни. Для того чтобы у нашей демократической системы появился шанс выжить, нам понадобится гораздо более глубокое понимание последствий кибернетизации» (12).

В 1963 году профсоюзный лидер Джордж Мини связал требование перехода на 35-часовую рабочую неделю с последствиями автоматизации. В 1964 году президент США Линдон Джонсон во время президентских выборов подписал законопроект о создании Национальной комиссии по технологиям, автоматизации и экономическому прогрессу. Отчет об исследовании, проведенном этой комиссией (13), был отложен до 1966 года, когда паника почти сошла на нет.

Страх перед автоматизацией в 1957–1966 годах исчез довольно быстро и на долгие годы. В 1965 году в Wall Street Journal вышла статья Альфреда Л. Малабре – младшего под названием «Тревоги по поводу автоматизации оказываются ложными». В статье отмечалось, что люди в 1965 году как будто просто забыли об автоматизации. Малабре отмечает, что автоматизация даже не упоминалась на съезде одного из крупнейших профсоюзов – Объединенного профсоюза работников автомобильной промышленности. Автор статьи пришел к выводу, что «уровень пессимизма, пронизывавшего руководящие органы ведущих профсоюзов, учебные заведения, правительство и даже менеджмент, был, мягко говоря, невысоким» (14).

Истории «Звездных войн»