Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события

«Деловой мир отражает потрясения, вызванные войной. Он является основой нашего материального существования. Экономический механизм сложен, части его взаимозависимы, он подвергся шокам и потрясениям, связанным с аномальным спросом, кредитной инфляцией и скачками цен. Нормальный баланс был нарушен, каналы сбыта перегружены, а в отношениях между работниками и работодателями царила напряженность. Перестраивая систему, мы должны проявить осторожность и мужество. Наш народ должен не только отдавать, но и получать. Цены должны отражать идущую на спад панику военного времени. Возможно, мы никогда уже не увидим прежних цен на товары, поскольку война неизбежно меняет размер заработных плат, и стоимость предметов первой необходимости продемонстрирует эту неразрывную взаимосвязь. Но мы должны стремиться к нормализации жизни для достижения стабильности» (5).

Покупать или не покупать

В атмосфере 1920-х годов, которая все еще была напряженной, отказ от покупки товаров, не являющихся предметами первой необходимости, до тех пор, пока их стоимость не упадет, казался большинству потребителей единственно верным решением, как с моральной, так и с практической точки зрения. Однако отказ от совершения покупок в текущий момент способствовал углублению экономического спада. В 1920 году обозреватель одной из газет писал:

«Покупатели знают о том, что война закончилась, и уже не готовы платить за товары столько же, сколько платили в годы войны. Товарооборот снижается, потому что люди просто не собираются покупать эти товары» (6).

Общественный гнев нарастал, а вместе с ним и масштаб протестов простых граждан, возмущенных деятельностью спекулирующих производителей и ретейлеров. Цель этих протестов состояла в том, чтобы привести в действие основной экономический принцип:

«Если люди решат покупать исключительно продукты питания и иные товары, без которых они действительно не могут обойтись, закон спроса и предложения сработает автоматически, и рыночные условия неизбежно станут более адекватными» (7).

Таким образом, бережливость стала новой добродетелью, поскольку люди ждали возвращения «нормальных» цен уровня 1913 года.

Почему именно 1913 года? Официальный индекс розничных цен – предшественник современного индекса потребительских цен (CPI) – впервые был опубликован в США Бюро трудовой статистики в 1919 году, незадолго до начала депрессии 1920–1921 годов. При расчете индекса использовались данные прошедших лет, начиная с 1913 года, который стал последним мирным годом перед внезапно начавшейся в 1914 году Первой мировой войной (8). Индекс показал очень резкий скачок цен по сравнению с уровнем 1913 года. Таким образом, именно 1913 год стал контрольной точкой для сравнения цен на товары, и потребители стремились откладывать покупки до тех пор, пока цены не вернутся к уровню того года. В январе 1920 года Уполномоченный по вопросам трудовой статистики Роял Микер заявил: «Цены 1913 года, которые впоследствии взлетели, стали считать идеальными» (9), отметив, однако, что идеал этот был ошибочным. При первом расчете индекса потребительских цен в 1913 году показатель составил 9,8. К 1920 году он возрос более чем вдвое и составил 20,9, а к середине 1921 года упал до 17,3. Для достижения отметки в 9,8 этот показатель должен был пережить еще более ощутимое снижение.

В случаях крайне высокой дефляции, как правило, несколько приукрашенные нарративы о ней могут вызвать очень сильный эмоциональный отклик общественности, что делает их «вирусными». И только при этом условии покупательское поведение сильно меняется: откладывая покупки до момента, когда цены вновь достигнут справедливого уровня, потребители надеются получить некое моральное удовлетворение и отомстить системе. Степень общественного возмущения зависит от существующего нарратива, из-за этого в разных странах и на протяжении длительных временных отрезков отсутствует какая-то прочная и последовательная взаимосвязь между дефляцией и депрессией (10). Экономический нарратив 1920-х годов сформировал эмоционально насыщенную атмосферу ожидания падения цен. Суть нарратива заключалась не только в утверждении о том, что откладывать совершение покупок разумно, но также в том, что это правильно с точки зрения морали и ответственности.

Спекуляция и нарративы о справедливой зарплате