Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события

Представленная в 1990 году Джорджем А. Акерлофом и Джанет Л. Йеллен гипотеза о взаимосвязи между справедливой заработной платой и активностью работников подтверждает, что, если работники не уверены в том, что им платят достойную заработную плату, они склонны в отместку снижать производительность своего труда. Акерлоф и Йеллен представили свою теорию так, как будто она одинаково применима во все времена. Но, похоже, внимание к справедливой заработной плате может возрастать, когда меняются нарративы.

Нарративы, которые внезапно положили конец резкому экономическому спаду 1920–1921 годов

Судя по всему, обозначить какие-либо объективные причины резкого завершения депрессии 1920–1921 годов и ослабления беспокойства общественности по поводу спекуляции не представляется возможным. Предположительно, в тот период возникли новые популярные нарративы, которые уже не столь активно подталкивали людей к размышлениям о снижении цен и не провоцировали столь сильного возмущения по поводу дороговизны, хотя отследить эти нарративы сегодня достаточно сложно.

Летом и осенью 1920 года был собран хороший урожай, и хотя этот факт, вероятно, не является убедительным опережающим индикатором, многие восприняли его именно так: «В этом году мы собрали огромный урожай, а между объемом собранного урожая и наступлением хороших времен существует определенная взаимосвязь. Война не отменила законы природы» (19).

В конце 1920 года известный канадский банкир сэр Эдмонд Уокер предложил свою теорию, объясняющую, почему цены не опустятся до уровня 1913 года:

«Такая ситуация (когда потребительские цены значительно выше довоенных показателей) может сохраняться на протяжении жизни еще одного поколения, и она, вероятнее всего, не изменится до тех пор, пока под бременем задолженности военного периода налоги и арендные платежи не достигнут непомерно высокого уровня» (20).

К апрелю 1921 года пошли разговоры о том, что «спекуляции стало меньше, поскольку цены постепенно приближаются к довоенным показателям» (21). Сообщалось, что многие фермеры к 1921 году уже снизили цены на большую часть своей продукции до уровня 1913 года (22).

Таким образом, к тому времени, казалось, уже не было смысла откладывать покупки и ждать снижения цен. Кроме того, бизнес и богатство как таковое уже не выглядели в глазах общественности столь аморально, а поэтому не провоцировали людей к бойкоту. Люди стали проще относиться к расходам.

К 1921 году женщины, как говорили, чаще начали носить броские украшения (23). Дети вместо пакетов с обедом приносили в школу деньги и покупали обеды там.

К концу 1921 года у людей начало формироваться ощущение, что «все прошло»:

«Каждый чувствует себя комфортнее, находя в жизни больше удовольствия, чем когда-либо прежде. Взгляните хотя бы на дороги, забитые автомобилями. Все это означает, что люди тратят деньги» (24).

Быстрое восстановление экономики в 1921 году можно было бы объяснить скорее влиянием новых нарративов, нежели применением правительством мер по стимулированию экономической активности.

Сравнение депрессии 1920–1921 годов и Великой депрессии 1930-х

Исследователи трудовых отношений обнаружили, что в период депрессии 1920–1921 годов рабочий класс спокойнее воспринимал сокращение заработной платы, которое тогда объясняли снижением цен, чем во время случившейся позднее Великой депрессии 1930-х годов (25). В период первой профсоюзов было меньше, и влияние, оказываемое ими на массы, было не столь значительным. Поэтому и пропагандистская работа профсоюзов была не слишком эффективной. Таким образом, в 1920–1921 годах работодатели смогли добиться большего, утверждая, что вынуждены урезать заработные платы из-за дефляции. Они отмечали, что в связи со снижением цен, по которым теперь можно было продавать продукцию, доход предприятий, необходимый для выплаты заработной платы работникам, также уменьшился. В книге «Забытая депрессия» Джеймс Грант объясняет относительно быстрое завершение депрессии 1920–1921 годов как раз гибким подходом к изменению ставок заработных плат.

Нарративы 1930-х годов, напротив, объясняли сокращение зарплат работников исключительно жадностью и лживостью работодателей. Религиозных деятелей критиковали из-за того, что они начали высказываться на политические темы, осуждая деятельность бизнесменов: