Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события

Трудно определить четкие границы созвездий нарративов. Зачастую мы можем найти только поверхностные примеры некоторых их историй. Большинство нарративов никогда не записываются и теряются навсегда. Более того, нарративы остаются в тени, и о них редко говорят при принятии решений. Например, если вы обсуждаете с супругом вопрос, купить ли вам новую машину в этом году или дождаться более стабильных времен, вряд ли вы начнете рассказывать ему одну из историй, которые вызывают у вас ощущение уверенности или, наоборот, неуверенности. Таким образом, это затрудняет поиск связи между нарративами и действием.

Последнее звено между вербальным нарративом и экономическим действием может в конечном счете быть невербальным.

Утверждение 4: экономический эффект от нарративов может со временем меняться

Влияние экономического нарратива на поведение зависит от его текущей мутации и других связанных с ним нарративов. Когда мы полагаемся на цифровые данные о словах или выражениях, являющихся сигналами для нарративов, мы не должны поддаваться искушению допустить, что все нарративы с подобными сигналами в течение всего времени имеют одно и то же значение. Мы должны читать нарративы с точки зрения их значения для того или иного действия, как минимум в контексте, в котором они были произнесены. В будущем определенные инновационные решения в области обработки информации могли бы сделать все это менее зависимым от человеческого суждения.

Давайте еще раз посмотрим на крах фондового рынка 19 октября 1987 года, крупнейшее в истории однодневное падение в процентном выражении. Эта тема до сих пор регулярно поднимается, часто в дни годовщин этого события. Можно предположить, что воспоминания об этом крахе делают фондовые рынки уязвимыми перед очередным кризисом, потому что этот страх может заставить людей бурно реагировать на очевидное начало падения цен на акции. Но нарратив о крахе 1987 года не обязательно будет иметь подобный эффект, если люди считают, что нынешняя ситуация не похожа на ту. В 1987 году бурно обсуждалось активное использование новой компьютеризированной стратегии торговли – портфельного страхования. Наряду с другими факторами именно нарративы о портфельном страховании привели к характерной для того времени предрасположенности к продаже активов (5).

Другие тревожные события на фондовом рынке были связаны с нарративами, не имевшими ничего общего с портфельным страхованием. После объявления Австро-Венгрией войны Сербии 28 июля 1914 года, что стало началом Первой мировой войны, курсы акций начали стремительно падать. В ответ на возникшую панику Нью-Йоркская фондовая биржа и все основные европейские фондовые биржи закрылись. Несмотря на то что Соединенные Штаты не участвовали в войне, Нью-Йоркская фондовая биржа открылась только 12 декабря. В своей книге об этом закрытии When Washington Shut Down Wall Street («Когда Вашингтон закрыл Уолл-стрит»), вышедшей в 2014 году Уильям Силбер подробно описывает ряд историй и слухов, способствовавших резкой реакции рынка. Примечательно, что, пока была возможность, паникующие европейские инвесторы изо всех сил пытались вывести свои капиталы из Соединенных Штатов. Во время этой «европейской золотой лихорадки» огромное количество золота покинуло Соединенные Штаты и отправилось в Европу, несмотря на растущую опасность для трансатлантического судоходства. Было много разговоров о панике 1907 года как о доказательстве нестабильности рынков США наряду с опасениями возможности новой паники. Кроме того, ходили необоснованные слухи о том, что убийство эрцгерцога Франца Фердинанда было частью заговора с участием русских, которые копили золото и готовились к большой войне.