Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события

Нам следует поразмышлять о нарративах, получивших в XIX веке самое широкое распространение, и о мировоззрении людей того времени, чтобы понять, почему люди и авторы газетных публикаций использовали слово «паника», а не «депрессия» (в современном его понимании) и почему они никогда не говорили о потребительском доверии. В нарративах тогда видели в основном истории о богатых надменных людях, у которых были счета в банках. И потрясения, ставшие следствием финансовой паники и связанного с ней «застоя в торговле», возможно, были ими заслужены. В XVIII и XIX веках большинство людей вообще не имели никаких сбережений, за исключением, может быть, нескольких монет, спрятанных под матрасом или в трещине в стене. Выражаясь экономическим языком, кейнсианская предельная склонность к потреблению в отношении дополнительного дохода была близка к 100 %. Это значит, что большинство людей, кроме тех, кто имел высокий доход, тратили все средства, что получали. Таким образом, оценивать уровень потребительского доверия простых людей при создании нарративов в прошлые столетия не было никакого смысла.

Для большинства людей тех времен не существовало таких понятий, как выход на пенсию или отправка ребенка в колледж, поэтому и копить на эти цели у них не было стимула (3). Если в старости они оказывались прикованными к постели болезнью, предполагалось, что заботиться о них будут члены семьи, местная церковь или благотворительные общества. Средняя продолжительность жизни была невелика, и медицинская помощь стоила дорого. Люди склонны были рассматривать бедность как следствие морального разложения, пьянства и дипсомании (ныне именуемых алкоголизмом) и не считали, что одной из причин их нелегкого экономического положения может являться недостаточная устойчивость экономической системы. Таким образом, мысли о том, что потребительское доверие нужно каким-то образом укреплять, по большому счету даже не возникало. Люди считали, что власть должна прививать народу моральные добродетели, а не укреплять доверие потребителей. Идея о том, что бедных нужно научить копить деньги, постепенно созревала на протяжении XIX века вследствие пропагандистской деятельности сберегательных банков. Однако до понимания того, что причиной депрессии могут стать обычные люди, прислушивающиеся к пропагандистским призывам и пытающиеся сэкономить слишком много, в то время было еще очень далеко.

Несколько лет спустя после того, как нарратив о финансовой панике достиг пика популярности, после Банковской паники 1907 года, в США был принят Закон Олдрича – Вриланда (1908 г.). В соответствии с ним были созданы национальные валютные ассоциации, предшественники Центрального банка, а позднее, согласно принятому в 1913 году Закону о федеральном резерве, был основан Центральный банк США, задачей которого стало обеспечение «защиты от деловой паники» (4).

Очень значимым в те времена был нарратив, который представлял собой историю знаменитого Дж. П. Моргана. Его многие считали одним из богатейших людей Америки. В отсутствие в США в период Банковской паники 1907 года организации, выполняющей функции Центрального банка, он использовал собственные денежные средства и убедил других банкиров сделать свои вклады в спасение банковской системы. Эта история о спасении США от серьезной депрессии имела поистине мощное влияние на общественность, и известность Моргана от этого лишь возросла. Позднее он построил здание центрального офиса своего банка на Уолл-стрит, 23. Строительство было закончено в 1913 году, здание стоит там и по сей день. Правда, сам Морган умер раньше окончания строительства и перебраться туда не успел. Напротив этого здания располагалось здание Нью-Йоркской фондовой биржи (построенное в 1903 году), а через дорогу – Зал Федерации, который был построен в 1842 году на месте располагавшегося здесь дома, в котором заседал Конгресс Конфедерации. В 1789 году на его ступенях первый президент США Джордж Вашингтон приносил присягу при вступлении в должность. Морган решил сделать здание своего офиса поразительно маленьким и скромным, что вполне отвечало его образу защитника общественных интересов. Таким образом, Морган стал частью нарратива, ярким и достойным примером героя Америки. Восстанавливавшееся после Банковской паники 1907 года доверие было в значительной степени основано на доверии к одному человеку. После создания им в 1907 году синдиката банкиров Федеральная резервная система подвергалась трансформациям, но каждый возглавляющий эту систему человек становится частью нарратива и олицетворяет собой Дж. П. Моргана.