Нарцисс в цепях

На подлокотнике дивана рядом с ним сидела высокая женщина с волосами почти такими же белыми. Штаны на ней были из черной кожи, свободная блузка розовая, почти как у него — но только почти. Не знаю, запомнила ли бы я эту женщину, если бы остальные две не стояли на коленях у их ног. У второй волосы были светло-желтые под цвет длинного летнего платья. У третьей, брюнетки, они спадали занавесом вокруг темно-синего платья с крошечными белыми ромашками. Лебединки, спасенные нами тогда из ночного клуба, смотрели на меня огромными, почти напуганными глазами.

Я узнала только одну женщину, не входящую в свиту лебединого царя. Первый раз я видела Кристину в «Кафе лунатиков», когда оно принадлежало Райне и Маркусу, и Маркус, тогдашний Ульфрик, пытался править всеми оборотнями в городе и стать всеобщим вожаком, согласны остальные или нет. Волосы Кристины оставались теми же светлыми, короткими, профессиональными. Она была одета в темно-синий деловой костюм. Синяя рубашка была расстегнута у ворота, будто она сняла галстук, хотя я не думаю, что бы это так было. Она уселась на другом конце дивана, где был Донован, оставив на ногах синие туфли. Все остальные были одеты кто во что, и около входной двери лежала гора обуви.

— Привет, Кристина, сто лет не виделись, — сказала я.

Она посмотрела на меня — не очень дружелюбно.

— Я поражена, что ты запомнила, как меня зовут.

— Я обычно запоминаю тех, кого встречала в напряженных ситуациях.

Ответом на эти слова была едва заметная улыбка.

— Да, мы, кажется, познакомились в не слишком приятных обстоятельствах.

Донован взял дело в свои руки и представил меня мужчине и женщине, которые сидели между ним и Кристиной. Оба темнокожие. Телосложение у них было самое обыкновенное — среднеамериканское, но глаза были слишком большие, слишком темные, волосы по-настоящему черные. Было в них что-то экзотическое, чего нет в чистокровных европейцах. И еще они оба были на удивление похожи, будто мужской и женский вариант друг друга. Звали их Этан и Оливия Мак-Нейр соответственно.

Мужчина, сидящий в моем белом кресле, был грузным — не мускулистым и не жирным, а просто большим. Такой пышной бороды я в жизни не видела — густые волосы покрывали почти все его лицо и шею. Его представили как Буна, и когда он обратил на меня свои темные глазки, я поняла, что он — из тех, кто съел бы меня, будь такая возможность. Не волк, не из кошачьих, но с зубами.

Голос у него был рокочущий бас, такой низкий, что почти болью отдавался в ушах.

— Здравствуйте, миз Блейк.

— Здравствуйте, мистер Бун.

Он покачал головой, и борода потерлась о белую рубашку взад-вперед.

— Просто Бун, без мистера.

— Здравствуйте, Бун, — сказала я.

Натэниел, Зейн и Черри вносили стулья, чтобы оставшиеся четверо могли сесть — двое мужчин, две женщины. Один был худощав, с золотисто-рыжими волосами и странно раскосыми зелеными глазами. Он сел на пол и подобрался поближе к краю кушетки, будто прятался.

— Это Джилберт, — сказал Донован.

— Просто Джил, — сказал он так тихо, что трудно было расслышать.

Женщина была высокой, почти шесть футов, широкая в плечах, крепкая на вид. Волосы каштановые, с проседью, убраны с лица в свободный пучок. Лицо без косметики. Она протянула мне руку и пожала так, как редко умеют женщины. Карие глаза были полны тревоги, когда она сказала:

— Я Дженет Тэлбот. Очень любезно с вашей стороны принять нас вот так, без предупреждения.

— Я сюда пришла не ради светской болтовни.

Это заявила женщина, стоявшая у дальней стены комнаты, возле окна. Она выглядывала сквозь закрытые шторы, обхватив руками локти, и нервное напряжение гудело в натянутой как струна спине, когда она повернулась лицом к комнате. Я поняла, откуда у Этана и Оливии темная кожа и экзотический вид. Нилиша Мак-Нейр была почти моего роста, но еще более изящного сложения, и потому казалась меньше. Мужчина мог бы при виде ее вспомнить слова «птичка» или «котенок», пока не заглянул бы в глаза. После этого стало бы кое-что понятно: упаковка не соответствует содержанию. Эта тетка стояла на гусеницах и перла туда, куда считала нужным.

Мужчина стоял рядом с ней, но не слишком близко. Он был так же высок, светловолос и бледен, как она была мала, темноволоса и смугла. Плечи у него были широкие, талия узкая, руки такие, что в одну ладонь вошла бы ее голова целиком, но он ее явно боялся. Да, здесь присутствовало почтение телохранителя, но и настоящий страх тоже.

Мерль небрежно прислонился возле высокого блондина. Где был Калеб, я не знала и не интересовалась.

— Я — Кадра, а Кашьяпа, который погиб, — мой муж. — Нилиша Мак-Нейр вдруг вдохнула прерывисто, но тут же взяла себя в руки. — Был моим мужем.

— Отец не погиб, — сказала Оливия. — И я не дам тебе довести его до гибели, бросив это дело.

Ее брат Этан тронул ее за руку, будто пытаясь успокоить или прося заткнуться. Она не обратила внимания.

Но дело было сделано — ссора вспыхнула.

— Как ты смеешь? Как ты смеешь говорить мне в лицо, что я веду к его гибели? Я просто смотрю правде в глаза.

Оливия встала, стряхнув руку брата.