Нарушенные клятвы

Я подхожу к кровати с балдахином. Она выглядит менее внушительно и более привлекательно, чем раньше. Хлопковые шорты и футболка, которые на мне, падают на пол, за ними следует мое нижнее белье, прежде чем я забираюсь на матрас. Роскошная ткань одеяла холодная и мягкая на моей обнаженной коже.

— Что дальше, босс?

Я говорю «босс», чтобы немного позлить его. Но когда я говорю, то вспоминаю, что многие люди называют его так не шутки ради.

— Раздвинь ноги и потрогай себя.

Слова холодные и отстраненные. Почти как у робота. То, что я лежу голая на его кровати, не является событием. Даже неудобством. Ему придется приложить минимум усилий, чтобы трахнуть меня после того, как я разогреюсь.

Я поворачиваю голову набок, чтобы посмотреть на его широкие плечи. Мои глаза продолжают скользить вниз по его торсу. Я бы хотела, чтобы он был без рубашки.

Мои глаза закрываются, и моя рука скользит вниз по животу, между ног. Мои пальцы не теплые, и они не такие длинные и грубые, как мне хотелось бы.

Я крепче сжимаю веки и притворяюсь, что это он. Я не в первый раз фантазирую о Нике. И не в последний.

Я двигаю пальцами быстрее, собирая влагу, которая начала появляться, и поглаживаю себя быстрыми круговыми движениями. Я представляю, как Ник входит в меня сзади в туалете. Смотрю в зеркало и вижу выражение его лица, когда он трахал меня. Ощущение его внутри меня, твердого и толстого.

Тепло удовольствия начинает сочиться и распространяться. Одеяло подо мной больше не холодное.

Я стону, теряясь в ощущениях.

И затем, внезапно, он оказывается рядом. Мои пальцы исчезают, и их заменяет язык Ника, влажный, теплый и в тысячу раз более эротичный. Собственническая ладонь ложится на мое бедро, удерживая меня открытой.

Я раздвигаю свои дрожащие бедра еще шире и приподнимаю их, бесстыдно прося большего. Теперь мои глаза широко открыты и сосредоточены на том, чтобы наблюдать, как он доставляет мне удовольствие.

Одного этого зрелища достаточно, чтобы возбудить меня. Когда он втягивает мой клитор в рот, моя спина выгибается дугой, и я вскрикиваю от взрыва удовольствия. Я сжимаюсь, хватаясь за простыни и откидывая голову назад, когда поток эйфории захлестывает меня.

Если не считать моего прерывистого дыхания, в комнате царит полная тишина. Я чувствую не удовлетворение, а беспокойство. Я хочу, чтобы он трахнул меня. Я хочу его так сильно. Желание ноет внутри меня, настойчиво пульсирует, как свежий синяк.

Ник встает на колени и выдыхает. Выражение его лица напряженное и раздраженное, когда он расстегивает молнию, чтобы освободить выпуклость, выступающую из черной ткани его брюк. Его эрекция свободно покачивается, головка покраснела, а вена, проходящая по всей длине, вздулась. Я успеваю лишь мельком увидеть его твердый член и темные волосы на лобке, прежде чем он начинает поглаживать себя по всей длине, которая и так уже длинная и твердая.

Я тянусь к его члену, желая прикоснуться.

— Не надо.

Я вздрагиваю, прежде чем опустить руку, но меня не удивляет резкий приказ. В такие моменты мы наказываем друг друга. Так мы выражаем все, чего на самом деле не скажем.

Он тянется за презервативом и надевает его, шуршание обертки из фольги — единственный звук в комнате. Большинство штор задернуты, но наружный свет достаточно яркий, открытые окна достаточно хорошо освещают комнату, чтобы можно было что-то разглядеть.

Ник снова вздыхает. На этот раз менее обиженно и более противоречиво.

— Черт.

Внезапно он нависает надо мной. А потом он целует меня, его язык настойчиво вторгается в мой рот. Я чувствую свой вкус на нем, и это заводит меня еще больше. Мне кажется, что он только мой, хотя бы на этот мимолетный миг.

Тяжесть его эрекции трется о мое бедро и касается клитора. Я стону и извиваюсь под ним, пытаясь протолкнуть его член внутрь себя.

Одна рука Ника поднимает мои запястья над головой, в то время как другая перемещается к его члену, направляя его между моих ног. Он дразнит меня несколько секунд, подталкивая, но не входя. Предвкушение ползет по моей коже, всепоглощающее.

Внезапным толчком он полностью входит в меня. Я едва успеваю привыкнуть к нему, как он начинает двигаться, трахая меня глубокими, быстрыми движениями. Грубый и отчаянный, настолько далекий от безразличия, что я не могу удержаться от улыбки.

Неправильные поступки не должны казаться такими приятными.

Ничто не должно быть так приятно.

С ним слишком легко забыться. Так трудно оставаться на плаву и сохранять бдительность.

Точно помнить, кто мы и к чему это приведет.

Я близка к тому, чтобы кончить, когда он полностью выходит из меня и перекатывается на спину. Я моргаю, глядя на него, дымка удовольствия медленно рассеивается, и вместо нее появляется замешательство.

— Оседлай меня. — Голос Ника хриплый, огрубевший от потребности и раздражения.

Я слишком возбуждена, чтобы спорить. Я хочу обхватить его член, и пока это происходит, мне, честно говоря, все равно, в какой позе я нахожусь.