Нарушенные клятвы

В моем сознании возникает странная задержка, когда кусочки медленно складываются воедино, как будто я наблюдаю за происходящим издалека, а не вблизи. Кажется, что все происходит быстро и медленно.

Дмитрий издает сдавленный булькающий звук, в шоке глядя вниз, такой же озадаченный, как и я. Из раны в животе начинает течь кровь, медленно.

Его рука начинает подниматься. Не пустая, а та, что держит пистолет.

Вот когда я реагирую. Я бросаюсь вперед и вырываю пистолет из его рук.

С тех пор, как я вошел в квартиру, у Дмитрия была возможность убить меня. Он бездействовал. Но я не колеблюсь.

Я поднимаю пистолет и дважды стреляю, убивая его на месте.

Я смотрю вниз на его неподвижное окровавленное тело, внутри меня кружится водоворот эмоций. Первые пару лет после того, как я стал паханом, он был рядом со мной, так же близок, как Алекс или Роман.

Мы постепенно отдалились друг от друга, горечь нарастала, когда он делал предложения, а я действовала по-другому, что привело к тому, что он совершил величайшее предательство. Я знал, что так все и закончится, с тех пор, как услышала, что он ушел. Но осознать это сложно.

Звук тяжелого дыхания прорывается сквозь пелену адреналина и неверия.

Я бросаю взгляд на Лайлу. Она смотрит на мертвое тело Дмитрия. Ее лицо совершенно белое, лишенное всякого цвета. Даже губы кажутся бледными. Мой пистолет безвольно повисает в ее руке.

Я медленно подхожу к ней, забираю пистолет из ее ослабевшей хватки и свободной рукой приподнимаю ее подбородок. Кожа у нее холодная, глаза тусклые и расфокусированные. Мой большой палец проводит по линии ее подбородка, но она никак не реагирует на прикосновение. Она продолжает быстро вдыхать и прерывисто выдыхать.

— Лайла.

Ничего.

— Лайла!

Она по-прежнему никак не реагирует, просто продолжает учащенно дышать.

Мне следовало бы дать ей пощечину. Вместо этого я целую ее.

Ей требуется несколько секунд, чтобы ответить. Чтобы ее дыхание с открытым ртом стало глубоким. Сомневаюсь, что какой-либо врач или психиатр счел бы это рекомендуемым методом преодоления шока и травм, но, похоже, это работает. Поцелуй сладок и приносит облегчение. Наполненный опьяняющей сущностью жизни.

— Ты в порядке? — Шепчу я, как только наши губы разъединяются.

— Я убила его.

— Нет. Ты не убила его. Это сделал я.

— Я застрелила его, Ник.

— Люди постоянно выживают после огнестрельных ранений.

Это преувеличение, и мы оба это знаем. Судя по тому, как быстро у него началось кровотечение, она задела артерию. Его можно было бы отвести в больницу, и я не уверен, что он бы выжил. Но смерть Дмитрия — это бремя, которое я не хочу взваливать на Лайлу. Он похитил ее. Намеревался убить. Есть смерти, которые нужно оплакивать, и его смерть — не одна из них.

Я приподнимаю ее подбородок, заставляя посмотреть на меня.

— Ты его не убивала. Это сделал я. Это моя вина, Лайла. Пусть это будет на моей совести, ладно?

Я впился в нее взглядом, пытаясь заставить ее услышать меня. Принять то, что я говорю.

Наконец она кивает.

Я отпускаю ее, вытаскивая телефон из кармана. Тот, что Дмитрий должен был забрать у меня. Еще одна ошибка новичка с его стороны.

Хотя это всегда было частью проблемы между нами. Он никогда не хотел относиться ко мне как к достойному противнику. Он думал, что схожий возраст и схожее прошлое делают нас одинаковыми. Что, поскольку я был паханом, он мог им стать. И по моему опыту, люди, которые думают, что из них получатся лучшие лидеры, часто оказываются худшими.

Роман берет трубку после первого гудка.

— Слава богу, что ты жив.

— Лео?

— Он в безопасности. Прямо сейчас обсуждаю с Григорием планировку здания на случай, если твои десять минут истекут.

Я выдыхаю.

— Хорошо. Мне нужна команда, чтобы позаботиться о Дмитрии.

— Будет.

— Пошли и Виктора наверх.

— Понял, босс.

— Лео в безопасности, — говорю я Лайле, как только вешаю трубку.

Она закрывает глаза и прерывисто выдыхает. Я кладу руку ей на поясницу, так легко, что едва касаюсь ткани ее куртки, и вывожу ее в коридор.

Там темно, холодно и узко, но мертвого тела не видно. Мой взгляд метнулся к двери в противоположном конце коридора, вспоминая ужасы, которые она скрывает.

Лайла тихо идет рядом со мной, обхватив себя руками за талию и тупо уставившись на белую оштукатуренную стену. Часть меня желает, чтобы она цеплялась за меня или искала утешения. Но я знаю, что она привыкла быть независимой. И это все моя вина, так что я вряд ли могу винить ее за то, что она не бросилась в мои объятия в романтическом киношном стиле.

Виктор и команда из пяти человек появляются через несколько минут. Все они уважительно кивают мне, и я удивляюсь, когда Лайле они тоже кивают. Редко кто вне семьи получает такое признание. Я не уверен, замечает ли Лайла этот жест. Она все еще выглядит ошеломленной.

— Отведи ее к Лео, — говорю я Виктору. — И отвези их в поместье.

Виктор серьезно кивает. Дмитрий был мозгом и силой восстания, но он никогда не работал в одиночку. Было бы глупо думать, что его убийство эквивалентно безопасности. У меня все еще полно врагов.

— Виктор отведет тебя вниз, к Лео, — говорю я Лайле.