Нарушитель самоизоляции

Вероятно, он ждал от меня историй о том, что я тоже посещала шумные дискотеки или таскалась на свидания, что было бы ему близко и понятно. Но у меня таких воспоминаний не было, я в те годы мало интересовалась обществом сверстников, особенно противоположного пола.

Да и сейчас особенно ничего не изменилось. Куда больше меня увлекало само ощущение свободы, ведь в «Ворошиловке» каждое наше действие и движение четко руководствовалось регламентом.

Мы вставали на рассвете, делали зарядку, завтракали питательными, но безвкусными кашами, первую половину дня учились, обедали, а всю вторую уже до ужина занимались или профильными военными дисциплинами, или зубрили уроки по общеобразовательным. Свободное время выделялось только после ужина, и то количество предлагаемых нам в качестве него занятий было четко урегулировано уставом — чтение художественной литературы, дополнительные физические нагрузки, шахматы или иностранные языки.

Как правило, такую роскошь могли позволить себе далеко не все — нагрузки были такими серьезными, что многие свободное время тратили на выполнение домашних работ и школьную программу, которые не успевали сделать в отведенные для того часы.

Когда я сбегала из школы, любила гулять по городу, удивляясь тому, что можно много часов подряд бесцельно бродить по улицам; шла в кинотеатр или интернет-класс библиотеки, где тоже искала разные фильмы или биографии режиссеров.

Меня всегда увлекало кино, считавшееся в нашем учебном заведении пустой тратой времени, бессмысленным сгустком пустоты чужих фантазий.

Иногда я даже мечтала о том, чтобы завязать со всей этой навязанной мне военщиной и пойти работать в сферу кинематографа — неважно кем; режиссером, статистом или просто безликим помощником, лишь бы только присутствовать при создании этого волшебства.

Клаусу этого не объяснить, он с детства получает все, что хочет; хотя выбирает при этом самые глупые и низменные желания. Но мне нужно было что-то ему рассказать, чтобы продолжить выстраивать между нами пока еще слишком шаткий мостик доверия.

— Я ходила в кино, — честно выдала я, — потому что в училище это не поощряли, показывали только нудные патриотические фильмы про войну или национальных героев.

— Ого, — выдал Клаус, — я тоже люблю смотреть фильмы.

Я не знала, что еще сказать, потому что не планировала сидеть здесь и болтать с ним на отвлеченные темы. Все-таки, так или иначе, у меня была определенная цель, и нужно было к ней приступать.

Поэтому я решила, что достаточно налила ему воды в уши, чтобы подготовить его к действительно откровенной беседе. Но перейти к ней нужно было максимально мягко.

— Твоя жизнь, в принципе, похожа на фильм, — мягко усмехнулась я, — потеря памяти, девочка в багажнике… — Я многозначительно помолчала и продолжила: — Ты думаешь, что Олесю туда тоже Игнат засунул?

Мне нужно было проверить осведомленность Клауса: все-таки помимо известных мне данных у него, скорее всего, была еще версия произошедшего, рассказанная больше доверявшей ему девочкой.

И Клаус немного растерялся, он задумчиво почесал подбородок с редкими следами еще только начавшей появляться там растительности.

По его лицу сейчас практически ничего нельзя было прочитать, он снова нацепил на себя какую-то маску, но, вероятно, не специально. Мне показалось, что он слегка испугался.

— Нет, — после довольно долгой паузы решительно сказал Клаус, — я не считаю, что это сделал он. Это… кто-то другой.

Он что-то вспомнил, что-то, о чем совершенно не собирается со мной говорить. Но я не сдамся, пока не вытащу на свет эту бесценную информацию.

— Кто? — откликнулась я.

Клаус пожал плечами.

Пора было переходить в решительное наступление, пожалуй, почва для этого действительно подготовлена достаточно хорошо. Или нет…

В любом случае, сейчас, когда он выглядит встревоженным и смущенным, нельзя упускать такой возможности. И я решила пойти от противного.

— Если Игнат способен кого-то подкупить, чтобы тебя опоить, может, он и девочку подсунул, — выдала я версию, которую абсолютно не считала правдивой.

Но маневр хороший, и сейчас я была благодарна долгим вечерам, которые мы с товарищами в «Ворошиловке» проводили за игрой в шахматы.

— Нет-нет, — уже решительнее стал возражать Клаус, — он, конечно, делает всякие гадости, но такое… Она сказала, что родные потеряли ее за несколько дней до того… Или ты думаешь? — он растерянно посмотрел на меня.

— Что он держал ее где-то для такого случая? — предположила я и сама скривилась от нелепости подобной догадки.

Клаус резко мотнул головой.

— Бред какой-то, — фыркнул мальчишка, — ничего не сходится…

— Но откуда она тогда взялась? — продолжала подводить принца к нужным выводам я, — не сама же залезла в багажник и замоталась скотчем?

Клаус выглядел действительно озадаченным: судя по всему, его эта тема действительно очень интриговала, но пока у него не было какой-то внятной версии.

Он с надеждой посмотрел на меня, словно я способна была за несколько минут построить для него правдоподобную теорию о том, что случилось на самом деле.