Нарушитель спокойствия

— Милые девушки, я счастлив вас приветствовать! Конечно, со стороны вашего начальства было жуткой глупостью направить вас в эту палату, потому что по завершении учебы никто из вас и близко к ней не подойдет, однако же и здесь вы сможете кое-чему научиться… Все в порядке, сестра, — обратился он к их предводительнице, которая, похоже, лишилась дара речи. — Я штатный врач; я с этим разберусь. Сестрички, здесь вы можете узреть реликт из девятнадцатого века. Это отнюдь не «психиатрическая клиника» в современном понимании; это самый настоящий дурдом…

Кое-кто из девушек выглядел озадаченным, некоторые были испуганы, но большинство начали хихикать в ладошки, тем самым показывая, что они находят Спивака «интересным».

— Офицер, — обратилась пожилая медсестра к полисмену, — кто является старшим медбратом в этой палате?

— Его зовут Чарли, мэм. Мне нельзя оставлять пост у двери, но я могу послать за ним кого-нибудь. Одну минуту. Эй, вы, там!..

— …Прошу учесть, сестрички, в данной палате содержатся опасные психопаты, совершившие насильственные преступления, а также мужчины с очень серьезными психическими расстройствами, вызванными венерическими болезнями, алкоголем и наркотиками. Среди них присутствует как минимум один Иисус Христос во втором пришествии. В то же время здесь есть и люди, которым совсем не место в этом заведении. Возьмем, к примеру, мой случай: меня можно назвать местным политзаключенным. Такова политика больницы, да и медицинская политика в целом. Не думаю, что вам на курсах что-нибудь говорили про медицинскую политику, хотя вам следовало бы это знать, потому что, поверьте, это очень жестокая, очень грязная…

— Доктор! — перекрыл его речь зычный голос Чарли, который быстро шагал по коридору сквозь толпу гогочущих пациентов. — Доктор, сейчас же оставьте в покое этих девушек…

Дверь опять отворилась, чтобы выпустить из палаты группу Уайлдера, и закрылась у них за спиной.

Палата реабилитации действительно оказалась приятной и чистой: настоящие кровати, кресла из хромированных трубок и искусственной кожи, полноценная душевая с мылом и специальным шампунем от вшей. Разговоры велись негромко и вполне вежливо: никто не искал неприятностей на свою голову.

«Консультационная беседа» на следующий день проводилась в комнате, тесно заставленной столами с пишущими машинками и напоминавшей офис биржи труда. Уайлдер общался с бледным мужчиной, который выглядел как типичный мелкий клерк из какой-то захолустной конторы, однако представился «психиатрическим социальным работником».

— …и после выписки отсюда вы будете периодически обследоваться у психотерапевта, не так ли?

— Ну, не знаю. Я еще об этом не думал.

Сотрудник перестал печатать, закрыл глаза и провел белыми пальцами по своему лицу:

— Знаете, я порой не понимаю людей вроде вас. Вы мужчина зрелых лет с хорошей работой и семейными обязанностями. Вы были принудительно госпитализированы и провели неделю в палате с самым жестким режимом из всех подобных мест в городе, и вы все еще «об этом не подумали»?

— О’кей, я буду обследоваться.

— Это в ваших же интересах, мистер. Далее. Вы можете себе позволить сеансы психотерапии в частном порядке или же будете приходить сюда, в амбулаторное отделение?

— В частном порядке.

— А как насчет алкоголя? Вы намерены с этим покончить?

— Честно говоря, я полагал, что это мое личное… Хотя, если вам это нужно для галочки, пишите «да». И все дела.

— Я гляжу, вы большой умник, даром что ростом не вышли. Попадаются и такие среди вашего брата.

Он закончил печатать, вынул из машинки листы, оторвал от них копирку, затем скрепил степлером и гневно шлепнул в нескольких местах резиновой печатью. Похоже, процедура подошла к концу.

— Теперь я могу получить свою одежду?

— Вы шутите? Несомненно, вы шутите. Или вы полагаете, что город Нью-Йорк так запросто выпустит вас отсюда, учитывая, каким путем вы сюда попали? Вас могут выписать только под поручительство мистера Пола Р. Борга; только после того, как он явится сюда и побеседует со мной лично, и только если он согласитсяподписать эти бумаги.

Он протянул руку к телефону.

— А сейчас отправляйтесь в палату и ждите. Меня порядком утомил вид вашей физиономии.

Ожидание не затянулось. Пол Борг появился в палате реабилитации с тревожной улыбкой на лице и мимеографической копией квитанции.

— Я подписал все бумаги, — сказал он, — а вот эта нужна для получения твоей одежды. Тут написано: «Комната три-Ф». Ты знаешь, где это?

Они отыскали нужную комнату лишь после долгих и бестолковых блужданий по коридорам, перемещений на лифте и расспросов людей, не говоривших по-английски. Переодевшись (это было невероятное удовольствие: его собственная одежда и ботинки, его наручные часы и его набитый купюрами бумажник), он сказал:

— Пол, я должен еще кое-что сделать. Надо найти здесь буфет или какой-нибудь киоск.

— Зачем?

— Долго объяснять. Идем. Скорее всего, это на первом этаже.