Нарушитель спокойствия

Вновь очутившись на улице под нежарким предвечерним солнцем, среди шелестящих листвой развесистых деревьев, он почувствовал озноб. Достал виски из салона автомобиля, но на обратном пути остановился в нескольких шагах от амбарной двери, чтобы собраться с духом, ожидая, когда исчезнет слабость в коленях и замедлится сердцебиение. Он стоял на лужайке самого дорогого колледжа в Америке. Он собирался вернуться к любимой девушке и компании людей, для которых он был «тем самым человеком». Всего этого было многовато, чтобы переварить вот так с ходу.

— Класс! — воскликнул кто-то при виде виски.

— Жаль, у нас нет льда, — добавил другой.

— Кому нужен лед?

— Лед есть в буфете при столовой, — сказала Памела.

— Столовая заперта, Пэм. И буфет тоже.

— Где же тогда мы будем питаться?

— Думаю, придется топать по шоссе до «Грязного Эда» или шиковать втридорога в «Старом Колониале».

Она приуныла, но только на секунду:

— Ладно, не будем думать об этом сейчас. Ведь пока еще никто не голоден. Послушай, Джулиан, ты уже провел генеральную репетицию? И завтра начнешь съемки?

— Верно.

— Тогда мне кажется, сейчас самое время для последнего прогона сценария, — сказала она и вышла на середину зала, чтобы обратиться сразу ко всем присутствующим.

В ее поступи, в движении ног, туго обтянутых белыми брюками, Уайлдеру почудилось нечто агрессивное. На мгновение она напомнила ему богатую маленькую девочку, которая привыкла командовать и навязывать другим детям свои игры. Он был влюблен в нее, но сейчас обнаружил, что временами она бывает не очень-то приятной в общении.

— Джерри может зачитывать сценические ремарки, — говорила она, — а актеры будут читать свои реплики. Таким образом, мы сможем…

Как минимум трое парней застонали, а по лицам остальных было видно, что им совсем не по душе эта идея.

— Нет, — сказал Уайлдер, — оставь это, Памела. Они и так работали весь день.

Она повернулась к нему, сверкая глазами:

— Тогда, может быть, мы хотя бы проведем собрание?

— Что ты имеешь в виду под «собранием»?

— Притащим стулья, все усядемся с Джулианом во главе и устроим дискуссию. Таким образом, если у кого-нибудь есть какие-то проблемы, мы сможем решить их все вместе. Я к тому, что это наш последний шанс, ведь завтра уже начнутся съемки.

Возможно, потому, что она выглядела такой беспомощной, — или потому, что она была единственной женщиной в компании, — все согласились. Включили свет, нашли складные стулья где-то в укромном углу амбара, расставили их полукругом, и собрание было объявлено открытым.

— О’кей, — сказал Джулиан, — есть у кого-нибудь проблемы или типа того?

Ни у кого ничего такого не нашлось, и все обменивались смущенными улыбками, пока не поднялся актер, играющий роль Чарли.

— У меня было какое-то смутное беспокойство по поводу моей роли, — сказал он, — но только сейчас я понял, в чем дело. Чарли — это единственный из всех негров — не считая мелкого гомика, — он единственный из негров в актерском составе, говорящий на «правильном английском», как это называют белые. А все остальные говорят на стереотипном языке «полуграмотных ниггеров», и по такому поводу я заявляю протест. Я вижу в этом проявление расовых предрассудков.

Джулиан повернулся за ответом к Джерри, который казался озадаченным.

— Если на то пошло, Клей, — начал он, быстро моргая и нервным движением убирая за ухо прядь волос, — я заметил, что в жизни ты сам говоришь точно так же, как Чарли в сценарии.

— Че-ерт! Послушай, старик, я ведь актер. Это моя профессия. Я посещал актерскую школу, где обучался «правильному языку». Я играл роль Отелло с белыми ребятами, из-за чего всех нас заставили освоить британский акцент. Но дело не во мне. Дело в том, что Чарли простой санитар. Он-то где этому учился и зачем? Как это объяснить?

— Может, мистер Уайлдер поможет нам в этом вопросе? — сказал Джерри.

И Уайлдер испугался:

— Прежде всего, Клей… боюсь, я не припоминаю твоей фамилии…

— О, вы боитесь? Ну а я боюсь, что не могу вспомнить ваше имя, мистер Уайлдер.

— Джон.

— Брэддок.

— Прежде всего, мистер Брэддок, я не утверждаю, что Чарли говорит на «правильном языке». Он, скорее, использует нейтральный вариант английского — или, скажем так, нейтральный американский вариант английского — что-то вроде акцента, характерного для телефонисток или дикторов радио. Конечно, он всего лишь медбрат, но он в течение многих лет ежедневно имел дело с пациентами психушки и, возможно, усвоил эту манеру речи как наиболее подходящую для… скажем… поддержания своего авторитета. Годится такое объяснение?

— Более-менее, — сказал Клей. — Более-менее годится.

Когда разговор перешел на другие темы, Памела сжала локоть Уайлдера — пожалуй, чересчур крепко — и прошептала:

— Это было чудесно. Знаешь, что ты сделал? Ты только что практически спас весь фильм.