Нарушитель спокойствия

Джек Хейнс быстро заморгал, явно уязвленный этим замечанием, однако он быстро оправился:

— На сей счет будьте спокойны, Карл, все нужные вам качества проявятся в персонаже по мере написания сценария. Сейчас я всего лишь намечаю пунктиром сюжетную линию, и вы не можете делать подобные выводы только на основании… Так я могу продолжать? О’кей. Девушка пытается ему помочь. Благодаря ей у героя появляется надежда, и в его жизни наступает счастливый период — на такой оптимистической ноте заканчивается вторая часть, а потом вдруг: бац! В третьей части все летит в тартарары. Ему не удается хотя бы отчасти реализовать обретенные было надежды; эмоционально он все еще привязан к прошлому. По своей сути он «темный персонаж», и эта его внутренняя тьма…

— Он покончит с собой?

— Нет, но его ждет, пожалуй, худшая участь. Он систематически разрушает все доброе и светлое, что еще осталось в его жизни, включая любовь девушки, и погружается в глубокую, безысходную депрессию. А под конец он попадает в психушку, по сравнению с которой Бельвю покажется просто курортом. Я уверен, Карл, что, когда это будет изложено на бумаге, вы найдете там достаточно трагизма и обреченности. В герое с самого начала присутствует тяга к саморазрушению.

На этом он закончил, и только дрожь в руках — которую он попытался унять, прикурив сигарету, — выдавала его волнение.

— Не знаю, не знаю, — протянул Манчин. — Чего-то здесь не хватает, что-то упущено. А вы как думаете?

Уайлдер был настолько встревожен первой частью выступления Хейнса (Кто такой этот Джек Хейнс? Откуда он узнал все эти подробности?), что охотно воспользовался бы случаем его забраковать — и тогда они взяли бы другого сценариста с другим набором идей, — но решил обойтись без скоропалительных заявлений.

— Я понимаю вашу озабоченность насчет клише, Карл, однако мне сложно делать выводы о том, что еще не написано.

— А мне это показалось интересным, — сказала Памела, и Уайлдер взглянул на нее с недоумением, поскольку был уверен, что она воспримет этот сюжет в штыки.

— И где это все будет происходить? — спросил Манчин. — В Нью-Йорке?

— По большей части да, но я еще не проработал этот вопрос. Если хотите сменить место действия, это не проблема: он может уехать с девушкой куда угодно.

После сердечного прощания («Я свяжусь с тобой позже, Джек», — сказал Манчин) Хейнс укатил прочь в своем пыльном белом «фольксвагене», который выглядел слишком миниатюрным для его грузной фигуры и длинных ног.

— Что ты думаешь на самом деле, Памела? — спросил Уайлдер.

— Я уже сказала: мне это кажется интересным. Я только сейчас по-настоящему оценила идею Карла насчет трех частей.

— Что ж, хорошо, — сказал Манчин, — но имейте в виду, что Хейнсу всегда найдется замена. О нем я знаю лишь то, что несколько лет назад он опубликовал парочку невразумительных романов и что список его телесценариев будет длиной с вашу руку. Мы можем найти кого-нибудь покруче. Кстати говоря, буквально этим утром я прочел в местной газете, что к нам приехал Честер Пратт. Конечно, он сейчас может быть занят другими проектами; в ближайшее время я это выясню. Заполучив писателя такого калибра, можно быть спокойными, по крайней мере, за качество текста.

— Нет, Карл, это исключено, — сказал Уайлдер, ощущая прилив крови к лицу и боясь, что остальные это заметят. — Честер Пратт нам не нужен.

— Но почему, скажите на милость?

— Я с ним однажды встречался. Он горький пьяница.

Памела сосредоточенно разглядывала свои ногти.

— Однако он смог продержаться трезвым достаточно долго, чтобы написать шикарную книгу, — заметил Манчин.

— Ну, я бы не назвал ее шикарной, — сказал Уайлдер. — На мой взгляд, он там несколько перегибает палку.

— Так ты прочел его книгу? — удивилась Памела. — Я и не знала об этом.

На обратном пути, в машине, она спросила:

— Почему ты повел себя так нелепо, когда зашла речь о Пратте? Если Манчин сможет его привлечь, это станет большой удачей для нашего проекта.

— Просто не хочу иметь с ним дело. Должен сказать, я удивлен тем, что ты вновь готова общаться с Праттом.

— Ох, Джон, да нам и не придется с ним общаться. Он будет где-то в уединении работать над сценарием, а после того, как фильм запустят в производство, мы с ним, возможно, больше ни разу нигде не пересечемся.

Кроме того, что бы мы ни думали о его личных качествах, этот человек может сделать великолепный…

— Ладно, — сказал он, крепко сжимая руль обеими руками во избежание гневных жестов. — Ладно.

— В любом случае на это глупо даже надеяться. Не думаю, что Манчин сможет его уговорить.

Позднее тем же вечером, когда они возвращались домой после ужина в ресторане, Памела остановилась у киоска и купила пару местных газет.

— Зачем это тебе? — спросил он.

— Хочу проверить новость насчет Пратта. Интересно, что о нем пишут.

— Только не это! — сказал он, останавливаясь на тротуаре. — Я не позволю тебе заносить в дом эти мерзкие газетенки!

— Ты что, рехнулся?

Это была не первая их ссора после приезда в Лос-Анджелес, но она оказалась самой внезапной и впервые произошла на оживленной улице.