Нарушитель спокойствия

— Ну и ладно, читай их! — кричал он. — Читай! Но все равно ты не найдешь в них того, что ищешь: там не напечатают номер его телефона!

— Джон, это самое дикое, самое нелепое… Если ты сейчас же не прекратишь, клянусь, я…

— Что ты сделаешь? Бросишь меня, прихватив денежки своего папаши? Отлично! Залезай обратно в постель к Честеру Пратту! Прихвати еще и Манчина до кучи! Вы втроем сделаете классный фильм обо мне! Да, я «темный персонаж», я «обречен судьбой», у меня есть «тяга к саморазрушению», и во мне до хрена этой долбаной тяги…

Она прибавила шагу, отдаляясь от него, а троица праздношатающихся подростков в цветастых майках — два парня и девчонка — остановилась поглазеть на скандал. Ему только и оставалось, что развернуться и быстро идти в противоположном направлении, высматривая какой-нибудь бар как спасительное укрытие.

Первое попавшееся ему заведение было дешевым, шумным и многолюдным — здесь в основном тусовались молодые актеры, а место традиционного зеркала за рядами бутылок занимала доска с расписаниями репетиций. Протолкавшись к стойке, он выпил один за другим два бокала пива и покинул это место. Следующий бар был лучше, а третий оказался лучше всех — темный и мрачный, он настолько соответствовал его настроению, что Уайлдер был готов сидеть там до бесконечности, периодически подзывая официанта и слушая, как Тони Беннетт оставляет свое сердце в Сан-Франциско[51].

Успокаиваясь, он понемногу созревал для того, чтобы вернуться домой и попросить прощения у Памелы — если потребуется, он был готов ее разбудить, — но спешить с этим не стоило. Надо было все хорошенько обдумать.

— Сэр?

— Да, еще двойную, пожалуйста.

К тому времени, когда Уайлдер добрался до дому, он еле стоял на ногах. Посему он решил не будить ее для извинений, а просто лечь рядом и уснуть, но даже это ему не удалось. Сна не было ни в одном глазу.

Он сидел на диване в гостиной, прихлебывая пиво и дожидаясь прихода сна. И он по-прежнему был там, бодрствующий и что-то бормочущий себе под нос, когда дневной свет пробрался в комнату сквозь жалюзи.

— …Хорошая новость, — сказал по телефону Манчин несколько дней спустя. — Это еще не решено окончательно, но я думаю, что мы заполучим Пратта.

— Ох, — сказал Уайлдер.

— Его агент вчера запросил сценарий, и в ближайшее время Пратт должен его прочесть. По такому случаю у меня вопрос: если он возьмется за эту работу, вы сможете приехать сюда, чтобы с ним встретиться?

— На меня не рассчитывайте, Карл, — сказал Уайлдер, и трубка в его руке начала вибрировать. — Лично я вообще не хочу его видеть. Подождите, сейчас поговорю с Памелой.

Она сидела в кресле у дальней стены и читала британский журнал о кино, но прервала это занятие, услышав телефонный звонок. Когда Уайлдер в двух словах изложил суть дела, глаза ее расширились, а зубы прикусили нижнюю губу.

— Боже, я не знаю, — сказала она.

— Памела пока не знает, Карл, — сообщил он. — Она перезвонит вам через несколько минут, когда определится, хорошо?

Затем он повесил трубку и сказал:

— О’кей, крошка, решай сама.

— Я туда не поеду против твоего желания, — сказала она. — И ты это знаешь.

Как раз этого он не знал и был приятно удивлен, но постарался не выказывать свои чувства.

— Думаю, тебе все же стоит поехать, — сказал он. — Как-никак ты одна из продюсеров фильма.

— Так же как и ты. И если ты поедешь туда один, он, возможно, вообще не узнает о моем участии в проекте.

— Он уже это знает. Твое имя указано на обложке сценария.

— Ах да, я и забыла об этом.

Кончилось тем, что она позвонила Манчину и согласилась приехать в любой день, когда потребуется.

В назначенный для встречи день она собиралась дольше обычного, примеряя разные платья, пока он не заметил:

— Любой человек, увидев тебя сейчас, сказал бы, что ты прихорашиваешься.

— Да, ты прав, — сказала она, — это глупо. Надену простую кофточку и старые брюки. Ты твердо решил не ехать?

— Абсолютно.

Однако после ее отъезда он принялся ходить из угла в угол, грызя костяшки пальцев. Почему он не поехал? Разве не лучше было бы показать Пратту, что у нее есть другой мужчина? Он немного выпил — пообещав себе, что эта порция будет единственной, потому что ему нельзя было расслабляться, — а потом уселся на диван и стал ждать.

Когда Памела вернулась, он следил за ней очень внимательно, взвешивая каждый ее ответ, каждый взгляд, но не обнаружил ни малейших признаков фальши.

— Как все прошло?

— Знаешь, весьма удачно. В кои-то веки он оказался трезвым.

— И как он поступил, увидев тебя?

— Он вел себя очень сдержанно. Сказал только: «Мы уже знакомы», когда Манчин начал представлять нас друг другу, а в дальнейшем было только деловое общение. Кстати, некоторые из его идей показались мне интересными. Жаль, что ты со мной не поехал.