Наружка. История спецслужб

В Сибири найти хорошего агента для контрразведки было непросто. Начальник штаба Иркутского округа, по этому поводу докладывал генерал-квартирмейстеру ГУГШ:

«…на месте подходящих людей почти нет, приходится некоторых служащих выписывать из Европейской России. Трудность приобретения агентуры в отделении усугубляется еще тем, что в этом деле приходится считаться с японским, китайским и корейским языками, знание которых почти не встречается среди лиц европейского происхождения, без знания же этих языков сотрудники могут выполнять лишь филёрские обязанности».

Сам начальник Иркутского КРО вплоть до лета 1912 года высоких требований к своим сотрудникам не предъявлял. Руководствуясь собственным мнением о том, что контрразведывательная работа заключается преимущественно в «вещательном надзоре», и только это он вменял в обязанность филёрам и секретным сотрудникам.

Естественно, контролировать таким образом всю Сибирь одному отделению, состоявшему всего из 15 служащих, было не под силу. Поэтому, не представляя себе иных методов контршпионажа, ротмистр Куприянов главной причиной малопродуктивности своей работы считал «недостаток штатных сотрудников».

Он постоянно жаловался на нехватку филёров. Действительно, случалось, что наблюдательный агент следил в поезде за иностранцем, а тот во время остановок на вокзалах беседовал с ожидавшими его неизвестными господами. Выяснить, кто они, как правило, не удавалось. Агент не мог бросить иностранца, а жандармы отказывались помогать в слежке.

При сохранении такого порядка работы необходимо было в каждом крупном городе Сибири дополнительно учредить опорные пункты контрразведки, следовательно, число наблюдательных агентов также должно возрасти. Ротмистр Куприянов предложил увеличить численность филёров за счет троекратного сокращения расходов на секретную агентуру.

В этом случае можно было бы без дополнительных ассигнований обзавестись 23 агентами наблюдения вместо 12 имевшихся по штату, и распределить их по 9 сибирским городам. Генерал-квартирмейстер ГУГШ не одобрил эту идею. В письме начальнику штаба Иркутского ВО он разъяснял: «…хотя и упоминается, что изменения не повлекут новых ассигнований, но с этим нельзя согласиться, т. к. едва ли можно будет при развитии деятельности по контрразведке пользоваться агентурными средствами для увеличения состава отделения без ущерба делу».

Специалисты Особого делопроизводства по опыту знали, что в основе борьбы со шпионажем должно лежать широкое использование секретной агентуры, а штатные наблюдательные агенты призваны играть вспомогательную роль. В Сибири же всё складывалось наоборот.

6 июня 1915 года Верховный Главнокомандующий (далее — ВГК) утвердил «Инструкцию наблюдательному агенту контрразведки», излагавшую общие требования к качеству подготовки агентуры военного контроля, основные методы контрразведывательной деятельности, категории населения, подлежавшие проверке. Особое внимание обращалось на контрабандистов, коммерсантов, содержателей публичных заведений, а также лиц, прибывших из занятых противником местностей или следовавших туда.

Согласно Инструкции «каждый агент должен быть идейно предан делу контрразведки, т. е. все его стремления должны быть направлены исключительно на это дело. Он неусыпно обязан обращать внимание на окружающих его лиц, знакомиться с жизнью всякого, быть разговорчивым в публичных и других местах, читать газеты и вообще быть деятельным и наблюдательным».

Однако ни Положение, ни Инструкция не смогли искоренить изъяны КРО, впоследствии подмеченные директором ДП Р.Г. Молловым. Военно-контрольные органы оставались глубоко законспирированными учреждениями, что подтверждалось некоторыми положениями Инструкции:

«Наблюдательный агент должен прибегать к личному задержанию подозреваемых… лишь в крайних случаях, поручая таковые при малейшей к тому возможности жандармским чинам или общей полиции, имея в виду, что задержание упоминаемых лиц самим агентом может обнаружить принадлежность последнего к контрразведке».

Тем самым основной функцией военного контрразведки становилось только выявление вражеских агентов и координация действий по их обезвреживанию, что в значительной степени снижало значимость подобной организации.

После издания Временным правительством 11 марта 1917 года постановления об упразднении ДП, выводе всех его чиновников за штат и образовании Особой комиссии по ликвидации дел политического характера и роспуска 19 марта 1917 года ОКЖ.

Конкретизируя решение Временного правительства, Военный министр А.И. Гучков подписал циркулярную телеграмму с указанием уволить из органов по борьбе со шпионажем всех жандармских офицеров и лиц, ранее работавших в охранных отделениях и криминальной полиции.

Это был серьезнейший удар, прежде всего по руководящим кадрам контрразведывательных отделений, как в действующей армии, так и в тылу, поскольку офицеры упраздненного ОКЖ составляли до 90 % от общего числа начальников КРО и их помощников.