Нас тонуть не учили

У опоры линии Дима увидел красивые ландыши, подойти к ним мешал провод. Ногой его не отбросишь, и Дима, наклонившись, взялся за его руками, чтобы оттянуть в сторону. Его затрясло и бросило на землю, провод оказался под напряжением в 380 вольт. Коля, увидев, что друг попал в беду, ринулся ему на помощь. Он ухватился за Диму и стал оттаскивать в сторону, но и сам попал под электрическое напряжение. Мальчишки растерялись и в страхе замерли. Отойдя от шока, кто-то из ребят побежал в школу, а кто-то пытался палкой отбросить провод в сторону.

Когда на место происшествия прибежали взрослые, помочь детям уже было невозможно. У железной опоры высоковольтной линии лежало два детских тела. Коля сгорел полностью, лицо и руки его были черны.

Эта трагедия шокировала всю школу. Дима Слесаренко был сыном одного из педагогов. Приехали родственники Коли.

Два гроба с телами ребят были установлены на возвышении в школьном спортзале. На стульях у гроба Димы сидела Ольга Павловна, рядом с ней мать Коли. Они плакали, их рыдания и слёзы вызывали плач детей, находящихся в зале. Никто не сдерживал слёз, плакали и мужчины.

Дети шли и прощались со своими товарищами. Антон стоял у гробов и смотрел на ребят, не верилось, что они больше не встанут, не будут говорить и смеяться. В это не хотелось верить. Горький ком стоял в горле, но слёзы он сдерживал. Смотреть, как кругом все плачут, не хотелось, вышел на улицу.

Ему стало страшно, он по-настоящему испугался. Сознание Антона не воспринимало слово «Смерть». Это что-то страшное и чёрное, как Коля. «А если бы там, в спортзале, лежал я, всё в мире так и осталось бы, а меня не было. Совсем не было!»

От страха у Антона начали подгибаться ноги, и он присел на скамейку. Послышалась траурная музыка. К школьному подъезду подъехали грузовой автомобиль с открытыми бортами и автобус. Из дверей стали выносить гробы, плач усилился, прощание было тягостным, женщины заголосили. Антон слышать этого не хотел и побрёл в сторону пруда, но траурный марш рвал душу. До вечера он бродил по лесу, и когда стало темнеть, вернулся в школу…

Степанида

Трагедия с гибелью ребят всколыхнула школу, шоковое состояние медленно отпускало педагогический коллектив и учащихся. Не хотелось верить, что это произошло. Но приближалось лето, и все мысли детей были уже о каникулах. Да, кому-то придётся сдавать экзамены и выбирать свой путь в жизни. Наверное, многие восьмиклассники ещё не в полной мере осознавали торжественность и трагичность этого момента. Ты уже взрослый, и о своём будущем будешь думать сам. Кто-то уже решал вопрос о продолжении учёбы и получении среднего образования, но большинство торопилось в самостоятельную жизнь. А это — поступление в училище и приобретение специальности.

Младшие дети строили планы на лето. Антон, конечно, не останется в интернате, он хорошо помнил дорогу «на каникулы». И когда прозвенел последний звонок, извещающий об окончании учебного года, стал собираться в путь.

Многие воспитанники на каникулы уезжали самостоятельно. Руководство школы пыталось взять выезд детей под контроль. Приехали родственники — пожалуйста, поезжай! Но эта практика не прижилась, под замок всех не посадишь, не сегодня, так завтра всё равно убегут. К сентябрю беглецы собирались, и педагоги вздыхали с облегчением — все дети живы и на месте.

Друзья, у кого было куда уехать, уже покинули школьные стены. И в очередной раз, не дождавшись приезда отца, Антон отправился в путь.

По знакомой тропинке он вышел на трассу, и в ожидании попутного транспорта присел на скамейку на остановке. Можно сходить к Олегу и попрощаться, но тот только вчера ушёл домой. Погрузившись в свои мысли, Антон остался сидеть на скамейке. Через час к остановке подкатил старенький автобус.

Пожилой водитель открыл дверь.

— Запрыгивай, хлопчик!

Антон вскочил в открытую дверь. Водитель внимательно осмотрел его и произнёс:

— Ну и куда один собрался?

— Матвеич, трогай, чего пристал с расспросами? Видишь, одёжка казённая, знать, из детдома! — вступилась за Антона крупная тётка. — Садись рядышком, сынок! — она подвинулась на сиденье, которое занимала полностью.

Антон осмотрел салон, свободных мест не было.

— Садись, садись! — подбодрила тётка с добрыми глазами.

Антон осторожно примостился на краю сиденья. Тётка не унималась, долго рассматривала Антона, тому стало неуютно под её пристальным взглядом.

Соседка подняла на колени объёмную холщовую сумку, достала несколько пакетов.

— Небось, голодный? — и стала совать в руки Антону угощения — пирожки, конфеты и прочие сладости, при этом приговаривала: — Ешь, ешь, не стесняйся!

Антон пытался отказаться, но куда там! Его благодетельница только руками замахала, и Харитон торопливо стал поглощать угощения. Ел про запас. Тётка с жалостью смотрела на жующего мальчика, не выдержала и погладила его по голове. Антон вздрогнул, но не отстранился. В сознании мелькнуло далёкое прикосновение рук тёти Веры, школьной поварихи. Как давно это было! Защемило в груди, но быстро отпустило.

Сидевшая рядом тётка вздохнула и проговорила: