Нас тонуть не учили

— У соседки моей, Марии, двое в детдоме. Приедут домой, горемычные, так наесться не могут! Не кормят их там, что ли?

Антон не выдержал.

— Кормят нас, тётенька, кормят! Просто мы много бегаем!

В автобусе раздался смех.

— Ну и добре, раз кормят! А это с собой возьмёшь! — и стала собирать пакет.

На остановках в автобус заходили новые пассажиры, кто-то уже приехал на место и торопливо выходил. Вскоре автобус подошёл к остановке, где выходил Антон. Проезд мальчик не оплатил, а водитель денег с него не требовал. Тётка подошла к водителю и протянула ему двадцать копеек.

— Матвеич, возьми за хлопчика!

Но тот, останавливая машину, проговорил:

— Ты, Степанида, брось это, неужто я без сердца! Ты копейки свои убери, а коли лишние, ему отдай! — кивнул в сторону Антона.

Степанида так и поступила. Всунула в ладонь растерявшегося Антона двадцать копеек. Тот пытался воспротивиться, но Степанида на своём настояла.

— Грех отказываться, сынок, коль человек с душой даёт! С Богом, деточка! — и подтолкнула Антона к выходу.

Через минуту автобус тронулся. И уже через окно Антон увидел, как Степанида поднесла к глазам край платка, смахнула набежавшую слезу и перекрестила его на дорогу.

Антон вышел на большак и через пару километров подошёл к лесу. Дорога уходила в сторону, и он по знакомой тропинке, напрямик через лес, продолжил свой путь. Лес был другом, здесь он чувствовал себя свободно. Засовывая очередную конфету в рот, Антон с благодарностью вспоминал соседку по автобусу, тётку Степаниду.

Часа через два он вышел из леса. В отдалении раскинулось село, игрушечные домики утопали в зелени. Антон опёрся спиной о берёзку и присел. Идти в деревню расхотелось. Кто его там ждал? Друзья? Да, они будут рады встрече, но эта встреча никуда не убежит. Дом в этой деревне не стал для Антона родным. «Снова придётся воевать с мачехой и с этим занудой Петькой. А по вечерам видеть пьяные лица дружков отца. Лучше пойду к деду Роману и бабе Оле!» Антон принял решение, но ещё долго сидел с закрытыми глазами, подставляя лицо тёплым солнечным лучам. И было так хорошо! Казалось, сидел бы так долго-долго, но время уже к вечеру, а идти неблизко. И он поднялся.

Георгиевский крест

У своих стариков Антон пробыл неделю. Тихое беззаботное время. Помогал деду заготавливать дрова, бабушке работать в огороде. Когда впервые опустился рядом с бабой Олей и стал полоть грядки, та удивилась. Внимательно смотрела на внука, потом не выдержала.

— Первый раз вижу, чтобы мужчина так быстро и чисто полол!

Антона обрадовали эти слова, и не потому, что он хорошо работал, а то, что бабушка назвала его мужчиной.

В тот вечер они с дедом сидели у костра. Антон попросил рассказать о войне. И услышал много интересного. Дед поведал ему и о своём отце Алексее, тот воевал с японцами в 1904 году в Китае, в 1911-м — в Иране, а потом и в Первую мировую с немцами. На той войне был и сам дед. Антон сидел и слушал, разинув рот.

Прервав рассказ, Роман Алексеевич поднялся и пошёл в дом.

— Деда, ты куда? — окликнул его внук.

— Погодь, внучок, я сейчас! — отозвался тот.

Через несколько минут он вышел, подсел на табуретку к огню и протянул внуку руку. Но раскрытой ладони лежали три креста.

— Их должно четыре быть! Отца моего три, да мой один, вот этот и есть мой Георгий! — дед взял один из крестов.

— Ух, ты! — Антон бережно взял крест и поднёс к своей груди.

Дед только улыбнулся, глядя на внука, что у того в голове сейчас роилось, небось, уже воевал в мечтах.

— Дед, а на войне страшно?

— Страшно, внучок, очень страшно. Сколько проживёшь, не знаешь! Крови там много и смерть кругом, и когда она за тобой придёт, одному Богу известно! А он меня хранил! — замолчал Роман и уставился на языки пламени, погрузившись в размышления и воспоминания. Внук деда не трогал, он с увлечением рассматривал кресты.

А потом положил кресты рядком на берёзовое полено и отвлёк деда из его воспоминаний.

— Дед, а ты был в партизанах?

Очнувшись, Роман Алексеевич внимательно посмотрел на внука, словно размышляя, говорить ли правду.

— В последнюю войну я уже не воевал и в партизанах не был, только те партизаны, что по здешним местам прятались, хуже немца были!

— Как так? — Антон с недоверием смотрел на деда.

— А вот так, внук! Партизаны меня дважды расстреливали, в первый раз, когда кабана забирали, да Ольга, супруга, спасла от погибели. А во второй нас уже вместе с восемью малышами к стене под ружья поставили! — дед показал рукой в сторону сарая, — вот здесь и стояли! А корову эти супостаты в лес увели. Зима сорок третьего лютой была, в тот год народ сильно голодал. И мы с трудом зиму пережили. Вот только младшая дочь не выжила, похоронили по весне!

Дед снова замолчал. После долгой паузы Антон сказал.

— А нам в школе говорили, что партизаны людей защищали и помогали им!

— Может, так оно и было где, только наша семья через этих защитников чуть жизни не лишилась да с голоду не померла! А в школе вашей всю правду не скажут, и ещё долго не будут говорить!

Роман Алексеевич собрал кресты и поднялся.