Нас ждет Севастополь

Громов внимательно и даже ревниво следил за тем, как развивались события в крымских десантах. Многое не нравилось ему. Он считал, что повторена та же ошибка, что и в десанте на Малую землю. Тогда отряд майора Куникова двое суток воевал один, а если бы высадили не отряд, а сразу две-три бригады, то Новороссийск освободили бы быстро. В первые сутки, когда противник застигнут врасплох, растерян, надо развивать успех. Ведь самое главное в десанте — внезапность и быстрота. На второй день противник придет в себя, подтянет резервы — и тогда одолеть его трудно. Эту истину знает рядовой морской пехотинец. Неудобно вроде говорить об этом такому опытному и прославленному полководцу, как Петров.

Однако он все же сказал.

Петров снял пенсне, протер платком стекла.

— Тяжела папаха командующего, — с грустной улыбкой произнес он. — Ваше замечание правильное, Георгий Павлович. В самом начале десанта мы допустили неорганизованность.

— Разрешите в таком случае сделать еще несколько замечаний, — уже осмелел Громов.

— Слушаю вас.

— Первого ноября в Эльтиген высадился батальон морской пехоты и 318-я дивизия. А по-моему, следовало бы высадить не батальон моряков, а полностью бригаду морской пехоты. А 318-я дивизия хоть и прославилась тем, что год держала оборону на окраине Новороссийска и не пустила гитлеровцев дальше по побережью Черного моря, а вот в сентябрьском десанте в Новороссийский порт показала себя далеко не блестяще. Офицеры и солдаты этой дивизии так привыкли к обороне, что, высадившись в Эльтигене, продвинулись лишь на один километр и перешли к обороне, не стремясь расширить плацдарм. А если бы там была бригада моряков, то она рванула бы подальше и расширила плацдарм. Вы знаете закон десантников — только вперед, не останавливаться. А что мог сделать один батальон моряков, в котором всего пятьсот человек.

— Тут можно поспорить с вами. Однако продолжайте.

— В первые сутки десант оказался без единого командира. Командир дивизии и его штаб находились на одном корабле. Так нельзя делать. Противник мог утопить корабль — и дивизия была бы обезглавлена. Правда, на этот раз повезло, корабль не утопили, но пристать к берегу из-за сильного обстрела он не смог и вернулся к таманскому берегу.

— Да, тут допущена ошибка.

— В ту же ночь должен был высадиться десант на Керченский полуостров. Но начался шторм, и десант не состоялся. Только третьего ноября, то есть двое суток спустя после десанта в Эльтиген, Пятьдесят шестая армия начала действовать.

В первом броске корабли Азовской флотилии высадили в районе Глейки-Жуковка гвардейскую дивизию, а в район Опасное-Еникале пятьдесят пятую гвардейскую дивизию, А моряков не пустили в тот десант. Основную задачу — занять порт и город Керчь — десант не решил. К восточной окраине Керчи десантные части подошли только одиннадцатого ноября, то есть восемь суток спустя после высадки. Противник за это время подтянул резервы и перешел в контрнаступление. Десантникам пришлось отойти и занять оборону. Теперь немцы отгородились от них проволочными заграждениями, минными полями, траншеями, дзотами. Трудно прогрызть такую оборону.

— Да, нелегко. Правильно, правильно рассуждаете, Георгий Павлович.

Громов замолчал, заметив, что Петров хмурится.

«Разговорился я, — подумал он, — а кому приятно такую критику слушать».

— Вы уж извините, — смущенно сказал он и принялся набивать табаком трубку.

— Ну вот уж — и извините…

Надев пенсне, Петров посмотрел на Громова изучающим взглядом, словно впервые видел, тихо побарабанил пальцами по столу и ровным голосом заговорил:

— В чем причины наших ошибок и упущений? Не будем сейчас говорить об этом. Что сделано, то сделано, не поправишь дело. А впредь нам наука. Обороняться мы научились хорошо, а наступаем хуже. Вот, скажем, встречаем узел сопротивления. Почему мы должны лезть на этот узел в лоб? Надо бы обойти его, оставить в нашем тылу, а самим продолжать путь вперед. Так нет же, боимся, что противник в тылу остался, как бы чего не вышло, и останавливаем продвижение, начинаем атаковать этот узел. В результате теряем людей, снижаем темп наступления. Так получилось после прорыва Голубой линии. Немцы отступали планомерно, от одного узла сопротивления к другому, а мы начинали блокировать эти узлы. А зачем? Довлеет над нами опыт прошлых лет, в том числе и надо мной, а воевать теперь надо иначе… Иначе…

— Вполне согласен с вами, — сказал Громов.