Население: одна

Они не знали абсолютно ничего. Не знали, что мука появляется из зерна, а зерно – из травы, из семян пшеницы, выращенной на небольших полях, огороженных забором от скота. Не знали, как убирают урожай, как обмолачивают собранные колосья, как веют зерно, очищая его от плевел. А может, и знали; может, они выращивали и убирали какие-нибудь местные культуры примерно тем же способом. Сколько они знают и как это можно выяснить? Может быть, какие-то из инструментов, висящих у них на поясах, – это местные аналоги серпов и садовых ножниц?

Давным-давно, в первые годы основания колонии, поселенцы все делали вручную. Машины были загружены производством запчастей для других машин, строительных материалов, ткани и посуды. Офелии и остальным женщинам приходилось расчищать землю, полоть, собирать урожай ручными инструментами, от которых болела спина и стирались до мозолей руки. Позднее фабрикатор сконструировал компактные комбайны, которые помещались даже на совсем небольших участках и срезали колосья быстрее серпов. Фабрикатор мог переработать грубое зерно в муку крупного и мелкого помола, а отходы использовались в производстве других вещей. Хотя детство Офелии прошло в большом городе, где еду покупали в магазинах, она с почти благоговейным трепетом любовалась работой маленьких уборочных машин и первым урожаем, который ей не пришлось убирать вручную.

А эти существа – как к этому отнесутся они? Решат, что это какая-то магия? Или и глазом не моргнут?

Беседа начинается с открытия: городов не один, а целая дюжина. А это чудовище – того же вида, что остальные? На ногах у него нет чехлов, а на теле мало одежды. Но пальцы на ногах такие же мягкие и короткие, как у захватчиков, воров, разорителей гнезд: пять штук – и столько же на верхних конечностях. Шерсть на голове не темная, а белая, но все отверстия и выпуклости располагаются в тех же местах.

Оно такое же. Видите шрам в том месте, где приземлялись летающие монстры?

Оно другое. Оно всего одно. И белое сверху.

Оно интересное. Оно странно себя ведет.

Чего еще от него ожидать? Это же чудовище.

Оно не охотится. Оно добыча?

Его нельзя есть. Но можно наблюдать.

Мягкая кожа. Складки. На теле висят штуки.

Штуки! Украшения, семяед!

Украшения. На нем висят украшения, которые оно иногда меняет. Что это означает? Счетная система? Реакция на смену погоды? Кто знает. Надо наблюдать – впитывать новые знания. И тогда, если придут другие чудовища, Народ будет знать о них больше.

Столько знаний. Орудия, емкости, крепежи, шумные ящики, ящики с картинками. Совместной дробью они договариваются, что не станут трогать переключатели, кроме тех, что им показало чудовище: свет, вода. Горячие ящики, холодные ящики.

Если бы не украшения, можно было бы подумать, что чудовищ интересуют только ящики: они жили в ящиках, хранили вещи в ящиках, готовили в горячих ящиках, держали пищу в холодных, прятали в ящиках картинки и звуки. В Народе мастерили шкатулки из кости, или дерева, или кожи травоедов. Но путешествовать с мешками и горлянками было гораздо удобнее. Большие ящики были только у тех, кто предпочитал жить на одном месте.

Этот ящик с картинками – как будто смотришь глазами птицы.

Птица. Птица высоко – выше и выше. Все маленькое, но птица видит далеко.

Так высоко?

Летающие монстры полосовали небо шрамами. А если в нем и правда остались дыры? С такой высоты они смогут увидеть всю планету разом.

Начинается жаркий спор о форме планеты, в котором припоминают все известные Народу теории. Планета плоская. Планета не плоская, а круглая, как тыква. Не круглая, как тыква, а неровная, как камень. Нет, как корень, который любят норолазы: боги скрыли истинную форму, дабы показать, что она священна. Спор стихает, когда старейшина невозмутимо расчищает на земле ровное пространство. Сообразив, что он задумал, остальные обступают его.

Выложенные в определенном порядке травинки – проходы между ящиками; вся схема – величиной с раскрытую ладонь, а то и меньше. Старейшина приседает рядом, всматривается в схему одним глазом, потом медленно выпрямляется. Они молча наблюдают. Пока что все очевидно, это они уже выяснили. Взгляд птицы, птица летает высоко, все кажется маленьким, видно далеко. И что?

Старейшина обводит вокруг себя рукой, щелкает пальцами, снова обводит рукой. Оцените! Они наклоняют головы. Молодой охотник нависает над схемой, пробует подсчитать. Вот – гнезда-ящики. Вот – проходы. Шириной с травинку, а если привстать на пальцах, то вот на столько меньше… Значит… Они умели переводить расстояние в знакомые величины. Вот столько шагов, вот столько сил, чтобы одним броском попасть в удирающего норолаза. Столько сил, чтобы догнать травоедов на таком расстоянии. Для таких больших расстояний подходящего слова нет, но для сравнения большого ума не надо.