Наш человек в Киеве

Когда я достал камеру, энтузиазм взрослых переселенцев совсем сошел на нет. Они внезапно замолкали, опускали глаза, отступали из шеренги в сторону, прикрывая лица, но не осмеливаясь делать мне замечания за съемку в упор.

Через минуту мне стала понятна причина этой робости — рядом с шеренгой переселенцев стояли несколько наци, штурмовиков в камуфляже. Они громко выговаривали этим людям на украинском языке, что им не следовало бежать из Донбасса, а надо было брать в руки оружие и убивать сепаратистов.

Рядом были припаркованы армейские грузовики, и солдаты оттуда внимательно наблюдали за акцией.

Я записал на видео короткий комментарий у молодой пары, бежавшей из Песков — поселка, в котором наступающие на Донецк подразделения армии Украины и батальоны националистов разместили тяжелую артиллерию. Именно оттуда артиллеристы Вооруженных сил Украины (ВСУ) из дальнобойных гаубиц обстреливали Донецк, лупя стокилограммовыми снарядами прямо по жилым кварталам миллионного города. Естественно, что «сепаратисты» попытались отбить поселок и выбить гаубичные батареи, размещенные в Песках.

Результатом этих боев стали разрушенные дома тысяч местных жителей.

Катя и Александр бежали из Песков сначала в Краматорск, потом в Харьков, потом в Киев. Им всюду прямо говорили, что государство не обязано им помогать.

На камеру Катя мне сказала все довольно аккуратно, а вот когда я камеру убрал, выговорилась от души:

— Мы же с вами понимаем, кто начал эту войну. Это же регулярная армия Киева пришла к нам в Донецкую область, причем вместе с нациками явилась. То есть они пришли нас истреблять за то, что мы не кричим «слава нации, москаляку на гиляку» с утра до вечера. Они нам там все разрушили, а теперь говорят: мы тут ни при чем, это всё Россия. Это что — Россия нас расстреливала? Нет, мы все отлично видели — кто, куда, из чего и когда стрелял.

Я, конечно, спросил их, почему они бежали в Киев, а не в Москву. Катя ответила:

— Я любила свою страну, пока моя страна не сошла с ума. Но жить я все равно хочу на Украине. А Москва для меня слишком большой город, там легко потеряться, я этого боюсь. Надеюсь, у нас этот дурдом однажды закончится, и мы вернемся домой.

Александр на этих словах покачал головой и заявил, что «этот дурдом не закончится уже никогда».

— Надо уезжать отсюда, я жене это давно говорю. Думаю, нам надо рвануть в Германию. Выучим язык, будем работать, не важно, кем и где. Хуже, чем здесь, все равно уже не будет.

Я совершенно искренне пожелал удачи этим ребятам, а они очень настойчиво попросили меня не включать их откровения в репортаж.

— Нам нужно время, чтобы уехать, понимаете? Нацики даже здесь покоя не дают, сами видите.

Впрочем, неожиданно нашлись переселенцы посмелее. Многие вдруг говорили о том, что раз Порошенко подписал Минские соглашения, он должен признать русские республики и прекратить боевые действия.

— Закон о компенсациях за разрушенный дом есть, но он не работает. По закону мы все имеем право на компенсацию, если жилище разрушено нашей армией в ходе АТО. Но этот закон не действует — доказать, что твой дом разрушен армией, невозможно. И процедура выдачи компенсаций не прописана, — внятно разъяснил мне проблему один из этих бедолаг.

Другие взахлеб пересказывали слухи о том, как в Донбассе «сепаратисты» на российские деньги помогают восстанавливать дома.

— На Донбассе у сепаратистов жилье восстанавливают, завозят стройматериалы и еще помогают с ремонтом. Мне фото показывали соседи по улице. Деньги из России на восстановление дают!

— Ну, это могут врать специально, сомнительно все это.

— Чушь, ничего там не восстановят уже никогда, валить надо отсюда. В Германию, Польшу, Чехословакию, куда угодно.

— Сейчас «Минск-2» подписали, федерализацию! Получается, что не было смысла вообще воевать. Зачем вся эта заваруха тогда была нужна? Они сейчас говорят — вот тебе 400 гривен, сними на них жилье. Вы мне дом разрушили, вы мне его и постройте заново, козлы!

Один рослый, крепко сбитый мужик лет сорока, не пугаясь стоящих рядом нациков, вдруг прямо мне сказал, что думает и про правительство, и про войну, и про националистов, развязавших гражданскую войну.

А закончил он прямо как на трибуне, резкими громкими лозунгами:.

— Мрази все. Нацисты тоже мрази! И пусть мне кто-то из них скажет, что они не мрази! — подняв огромные кулачищи к небу, грозно закричал он.

На него смотрели со страхом и восхищением.

— Эй, ты! Ты, да, я тебе говорю! Ты сам мразь! Сепарская мразь, что ты тут скулишь, скотина, по морде давно не получал? — раздался звонкий юный голос со стороны штурмовиков, и я автоматически поднял камеру на плечо, ожидая снять яростную драку или жестокую расправу, кому как повезет.

Но ничего не случилось вообще. Рослый крепкий мужик опустил голову и попятился куда-то в сторону, остальные переселенцы тоже вдруг смолкли, беспокойно поглядывая по сторонам.

Я опустил камеру и пошел к себе в хостел.

Глава седьмая