Наш неистовый конец

– И ты ляжешь на эту циновку? – спросила она.

Рома вскинул голову и прищурился, словно пытаясь понять, действительно ли Джульетта задает ему вопрос или просто дразнит его.

Она улыбнулась. Рома вздохнул с облегчением и ногой отбросил циновку в сторону.

– Никто не умеет делать такое бесстрастное лицо, как ты, – сказал он, присоединившись к ней на диване. – Я все еще зол на тебя, дорогая, – добавил он по-русски.

Джульетта отшатнулась, прижав руку к сердцу.

– Зол на меня? Я думала, это уже в прошлом.

– Все остальное я тебе уже простил, – ответил Рома. – Я зол на тебя за то, что ты заставила меня думать, что ты умерла. Неужели ты не понимаешь, как это ужасно?

Джульетта прижала колено к его ноге. Он не отодвинулся, и она решила, что это знак того, что он ее простил.

– Венедикт жил с этим чувством несколько месяцев.

– Поэтому я и не думал, что ты провернешь этот трюк еще раз. Поэтому я и решил, что это правда.

Джульетта легко провела пальцами по его щеке, и Рома сжал ее руку.

– Мне тоже следовало бы злиться на тебя, – тихо проговорила она. – Как ты посмел прижать к своему виску пистолет, как будто твоя жизнь ничего не стоит?

Рома со вздохом прижался щекой к ее руке и закрыл глаза. Он казался сейчас таким юным. Таким уязвимым. Это был тот самый парень, в которого она влюбилась, он остался таким же под жесткой личиной, которую ему приходилось носить, чтобы выжить. Перед мысленным взором Джульетты стояла картина, которую она увидела, когда толкнула двери лаборатории. Рома, прижимающий пистолет к своему виску. Рома, готовый выстрелить.

– Я запаниковал, – сказал он. – Я бы не нажал на спусковой крючок. Мне просто надо было, чтобы Веня подумал, что я это сделаю, и отпустил меня.

Но откуда-то же он взял эту угрозу. Раз Венедикт поверил в нее, значит, Рома мог ее осуществить. Убить самого себя, лишь бы быть с ней. Джульетте стало не по себе. Она этого не хотела, но надо думать, просто будучи Джульеттой Цай, она воплощала в себе царящее в этом городе насилие.

– Ты не можешь так поступить. – Она сжала его пальцы. – Ты не можешь выбрать меня и отринуть все остальное. Я этого не приму.

Прошла секунда. Пламя свечи, горящей на столе, колебалось, и на них падали пляшущие тени.

– Хорошо, я не буду, – прошептал Рома. Затем открыл глаза – медленно, чтобы приноровиться к тусклому свету. – Не покидай меня, Джульетта.

Это звучало как мольба. Мольба, обращенная к небу, к звездам, к силам, которые определяли их судьбы.

– Никогда, – торжественно пообещала Джульетта. Она и так уже делала это слишком много раз. – Я никогда не покину тебя.

Рома тихо вздохнул.

– Я знаю. – Он поцеловал внутреннюю часть ее запястья. – Думаю, я просто боялся, что они отняли тебя у меня.

От его слов у нее сдавило горло. Такова была их жизнь. Они всегда жили в страхе, хотя считалось, что у них есть сила и власть. Разве сила и власть не решают все проблемы?

Джульетта высвободила руку и вытянула мизинец.

– Клянусь своим сердцем, если это будет зависеть от меня, ты никогда меня не потеряешь.

Свеча мерцала. Рома перевел взгляд с ее лица на ее руку.

– Это что… такой странный американский обычай?

Джульетта фыркнула и, взяв Рому за руку, сцепила их мизинцы.

– Да, – ответила она. – По этому обычаю, если я нарушу свое обещание, ты можешь отрубить мне мизинец.

– Это японское толкование. Юбикири.

– То есть ты все-таки знаешь, что это значит?

Рома не хотел, чтобы она подумала, что поймала его на мелком вранье. Придав своему лицу нарочито серьезное выражение, он повернул ее руку ладонью к себе и растопырил ее пальцы.

– А что, если я хочу не этот палец? – спросил он, постучав по ее мизинцу, и провел ногтем по безымянному пальцу. – Что если я хочу вот этот?

Сердце Джульетты забилось часто и гулко.

– Какое нездоровое желание, – заметила она.

– Хм-м. – Рома начертил вокруг ее пальца круг, не оставив никаких сомнений в том, что он имеет в виду. – Думаю, в моем желании нет ничего нездорового.

– Тогда о чем ты? – Джульетта хотела это услышать. – О чем ты говоришь?

Рома чуть слышно рассмеялся.

– Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Кровь бросилась ей в голову. Она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки – нет, не от смущения, а от того, что бушующие в ней эмоции не могли найти иного выхода.

– А что, мое обещание с мизинцем для тебя недостаточно хорошо? – поддела его она. – Тебя на это подговорила Алиса?

Рома прижал ладони к ее щекам. Она думала, что из-за темноты он не заметит ее румянца, но он заметил, и его губы дрогнули в улыбке.

– Это ей не под силу, – сказал он. – Выходи за меня, Джульетта. Выходи за меня, чтобы мы смогли стереть кровную вражду между нами и начать все сначала.

Джульетта подалась вперед. Ладони Ромы легли на ее шею, отвели распущенные волосы с плеч. Похоже, он думал, что она хочет его поцеловать, но она потянулась куда-то ему за спину, и он вздрогнул, увидев у нее в руках один из многочисленных экземпляров Библии Лауренса.

– Я не знал, что ты религиозна.

– Я не религиозна, – ответила Джульетта. – Просто мне казалось, что в этом городе для того, чтобы пожениться, нужна Библия.

Рома моргнул.