Наш общий друг. Часть 1

— Лиззи, Лиззи! — заговорила торжественно миссъ Аббе. — Разстаньтесь вы съ нимъ! Ссориться съ нимъ вамъ не надо, но уходите отъ него. Пристройтесь гдѣ-нибудь подальше отсюда… Допустимъ, что все, о чемъ мы теперь говорили, неправда. Дай Богъ! Но я вамъ уже и прежде, по другимъ причинамъ, совѣтовала поселиться гдѣ-нибудь подальше. Ужъ за что бы тамъ я васъ ни полюбила — за хорошенькое ли личико, или за что другое, — только знайте, что я люблю васъ и желаю вамъ добра. Послушайтесь меня, Лиззи! Не пренебрегайте моими совѣтами, моя милая, и вы проживете счастливо, окруженная любовью и уваженіемъ.

Стараясь убѣдить дѣвушку со всею искренностью нахлынувшаго на нее добраго чувства, миссъ Аббе говорила ласковымъ голосомъ и даже обняла ее одной рукой. Но Лиззи отвѣтила только:

— Благодарю васъ, благодарю, но я не могу, я не хочу, я не должна и думать объ этомъ. Чѣмъ тяжелѣе будетъ моему отцу, тѣмъ я нужнѣе ему.

Тутъ миссъ Аббе, какъ вообще всѣ особы жестокаго нрава, когда имъ случится размякнуть, ощутила потребность въ новомъ притокѣ теплоты и, не получая его отъ Лиззи, подверглась реакціи и охладѣла.

— Я свое сдѣлала, — сказала она, — теперь поступайте, какъ знаете. Вы сами стелете себѣ постель, вамъ и спать на ней. А отцу своему скажите, чтобъ онъ сюда ни ногой.

— Ахъ, миссъ Аббе, неужели вы запретите ему ходить въ вашъ домъ, гдѣ онъ чувствуетъ себя такъ хорошо?

— «Товарищамъ» нужно и о себѣ позаботиться, — отвѣтила миссъ Аббе. — Мнѣ стоило большого труда установить здѣсь порядокъ. Чтобы поддержать Товарищей въ ихъ теперешнемъ видѣ, надо много труда, много хлопотъ. На Товарищахъ не должно быть ни единаго пятна. Я отказываю отъ дома Райдергуду, отказываю и Гафферу. Обоимъ отказываю. Отъ Райдергуда я узнала, а также и отъ васъ, что оба они люди подозрительные, и не берусь рѣшить, кто изъ нихъ правъ, кто неправъ. Оба осмолены грязной щеткой, и я не желаю, чтобы та же щетка загрязнила Товарищей, — вотъ и все.

— Покойной ночи, миссъ! — промолвила Лиззи печально.

— Покойной ночи! — сказала миссъ Аббе, кивнувъ головой.

— Повѣрьте, миссъ Аббе, я искренно вамъ благодарна.

— Я могу повѣрить многому, — отвѣтила величественно Аббе, — постараюсь повѣрить и этому, Лиззи.

Въ тотъ вечеръ миссъ Потерсонъ не ужинала и выпила только половину своей обычной порціи негуса изъ портвейна. Ея служанки, двѣ дюжія сестры съ выпученными большими глазами, съ лоснящимися, плоскими, красными лицами, съ тупыми носами и жесткими черными локонами, какъ у куколъ, порѣшили между собой, что, вѣрно, кто-нибудь погладилъ ихъ хозяйку противъ шерсти, а мальчишка-половой говорилъ впослѣдствіи, что никогда еще его такъ живо не спроваживали спать съ тѣхъ поръ, какъ его покойница мать систематически ускоряла отправленіе его ко сну помощью кочерги.

Когда Лиззи Гексамъ вышла изъ таверны, за ней раздался звонъ цѣпи, которою закрѣплялась тамъ на ночь наружная дверь, и этотъ звонъ прогналъ ея душевный покой. Ночь была темная и вѣтреная; берегъ рѣки былъ пустъ и безмолвенъ, только гдѣ-то вдали послышался плескъ воды подъ брошеннымъ съ корабля якоремъ и прогрохотали желѣзныя звенья якорной цѣпи, да еще доносился, все удаляясь, стукъ оконныхъ болтовъ, задвигаемыхъ рукою миссъ Аббе. Дѣвушка шла подъ нахмурившимся небомъ, и вдругъ ей въ душу запала страшная мысль, что она вступаетъ въ черную тѣнь преступленія. Какъ приливъ въ рѣкѣ, невидимо для нея поднимавшійся, съ шумомъ набѣгалъ на берегъ у ея ногъ, такъ набѣжала и эта мысль изъ незримой, невѣдомой пустоты и ударила ее въ сердце.

Что ея отца подозрѣваютъ безосновательно, въ этомъ она была увѣрена. Увѣрена! Увѣрена! Но какъ ни твердила она мысленно это слово, все-таки слѣдомъ за нимъ каждый разъ у нея являлась попытка обсудить и доказать себѣ, что она дѣйствительно увѣрена, и всякій разъ эта попытка не приводила ни къ чему. Райдергудъ совершилъ злодѣяніе и припуталъ къ нему ея отца. Райдергудъ не совершалъ злодѣянія, но рѣшился изъ ненависти обратить противъ ея отца нѣкоторыя улики, истолковывая ихъ по своему. И какъ ни ставила она вопросъ, за нимъ все съ тою же быстротою во всякомъ случаѣ являлась страшная возможность, что отца ея, хотя бы и невиннаго, обвинятъ. Она слыхала, что люди подвергались смертной казни за душегубство, къ которому, какъ оказывалось потомъ, они были непричастны. И вѣдь эти несчастные даже не находились, быть можетъ, въ такомъ опасномъ положеніи, въ какомъ былъ ея отецъ, благодаря ненависти къ нему Райдергуда. Она уже давно замѣчала, что люди стали чуждаться ея отца, шептались при его появленіи, избѣгали его. Все это началось съ той злополучной ночи. И какъ эта большая черная рѣка съ своими опустѣлыми берегами пропадала изъ глазъ ея во мракѣ, такъ, стоя на берегу, она была не въ состояніи проникнуть взоромъ въ зіяющую, мрачную бездну жизни, заподозрѣнной и покинутой всѣми, и добрыми и злыми, но знала, что жизнь эта стелется передъ нею, — стелется вплоть до великаго океана — смерти.