Наш общий папа (СИ)

Дитте еще раз просмотрел результаты экспертизы, порадовался, что хвосты все-таки были отрезаны от уже мертвых нек, и решил двигать домой. Скоро приедет братец с милыми дамами, и надо еще успеть накачать Энкема успокоительным.

— Да, да, обязательно большой участок, — Дитте с удовольствием беседовал с такой рассудительной, умной некой, и такой красивой. Просто не верилось, что братишка смог ее уложить, вот котище-террористище.

Чинэ-ли мазнула его хвостом по щеке, и он успел легонько прикусить самый кончик.

— Я должен вас познакомить еще кое с кем, — он почувствовал, как прижавшийся к его боку Неймо ощутимо напрягся, — один из моих младших, он нездоров.

— О, а что с ним? — Чинэ-ли улыбнулась и щелкнула Неймо по носу.

— Он не в себе, сказались последствия жестокого плена, — Дитте погладил мелкого по спине. Они помирились утром, вернее, это Неймо выразил горячее желание мириться, и сейчас младший вел себя безупречно.

Он как раз хотел попросить Райниха привести папочку, но дорогой братец еще не вернулся. Может, уснул на унитазе?

Но Энкема не пришлось приводить, он явился сам, с треском распахнув дверь и скатившись с крыльца.

— Нет! — визжал несчастный. — Нет-нет-нет!

На нем была надета лишь майка Дитте, доходившая ему до середины бедер. И черт, Энкем был явно возбужден во всех смыслах, а ведь совсем недавно он заставил его несколько раз подрочить, чтобы успокоить хорошенько.

— Иди сюда! — рявкнул Дитте, малыш и Лисса синхронно вздрогнули, а папочка поплелся к беседке, опустив уши.

— Добрые, — засиял Энкем, рассмотрев кошек, — хорошие. А там, — он доверительно показал в сторону дома, — злой.

Дитте усадил его на кресло поближе к Лиссе и ее успокаивающим милосердным рукам, и тот доверчиво уложил голову ей на колени и замурчал. Мелкий притащил плед, чтобы прикрыть голые папочкины ноги.

— Прелесть какая, — Чинэ-ли звонко засмеялась и потрепала его за уши, а папочка лизнул ей руку и попросил не отдавать его злодею. Она увлеченно выспрашивала, как выглядит злодей, и давилась смехом, делая сочувствующее лицо.

Дитте пошел к дому навстречу вышедшему брату. На щеке у того красовалась свежая царапина, и Дитте решил не откладывать разговор в долгий ящик.

— Ты трогал Энкема? — спросил он, ухватив Райниха за плечо.

— Да, — ответил брат и дернул хвостом.

Дитте тут же хлестнул его своим хвостом по ногам:

— Иди в дом.

Он шел за Райнихом и смотрел на его задницу под брюками. И вдруг вспомнил, как та выглядела без брюк, когда братец засаживал Энкему. У Дитте встал, да так, что в голове стало легко и пусто.

— Дитте, ты же сам разрешил мне, — Райних развернулся и стоял близко-близко, изображая раскаяние.

— Тогда разрешил. А сейчас нет, — он приобнял Райниха за плечи, и того начало трясти.

Дитте прижал его посильнее, успокаивая и стараясь не задеть стояком. Не надо его бояться, он никогда бы и пальцем не тронул братишку, тем более из-за такой ерунды.

— Позже я отправлю Неймо отвезти Чинэ-ли и Лиссу. А ты оставайся, если хочешь, пообщаемся с папочкой, — и в подтверждение своих добрых намерений он хлопнул Райниха по заднице, не сильно так, по-братски.

***Райних

Попу обожгло шлепком, и он слегка изогнулся, утыкаясь брату в плечо и подставляя открытую шею. В детстве они часто дрались, точнее, это Дитте задирался, потом они боролись, потом Райних проигрывал. Вероятно, тогда бы он и мог попробовать одолеть брата, не то, что сейчас, но Дитте всегда был такой злющий, гораздо проще было сдаться, чем на собственной роже выяснять его границы. И Райних замирал вот точно так же, опускал голову и отворачивался, позволяя древним, как мир, ритуальным жестом вцепиться себе в горло. Маленький Дитте прикусывал его кожу и, подержав, отпускал. А подросток просто на мгновение вжимался распаленным лицом и сразу размыкал захват. Юношами они уже не дрались, ведь Дитте жил в казарме полицейской академии, а Райних — в университетском кампусе...

Взрослый Дитте дышал рядом, не прикасаясь, и горячий воздух щекотал его шею, заставляя шерстинки на загривке вставать дыбом.

— Хорошо, я с удовольствием останусь, — сказал Райних, и брат отпустил его, а вместе с этим начала отступать и нервная дрожь. Он улыбнулся и лукаво спросил: — А мелкого твоего?..

— Угомонись, — хмыкнул Дитте и снова огрел его по заднице, ласково так, не прямым пробивающим ударом, а словно гладящим.

Райних чуть не кончил. Хорошо, что одежда свободная, он засунул руки в карманы, направляясь к беседке. Вот ведь незадача. На брата, теперь уже собственного альфу стоит так, что яйца ломит. А еще и папочка непристойно ластится к Лиссе, чуть не коленки ей вылизывает, змеюга, а та и рада. Он сел рядом с развратной некой и, приобняв, незаметно ущипнул под грудью. Папочка тихо на него ругался, поскуливая. Дитте с Чинэ-ли смеялись глазами, Лисса едва дышала, а мелкий котенок, как его там, таращился с беспокойством. Райних смотрел на ветви сосен, они качались словно под неслышную музыку, страстно хотелось всех трахнуть.