Наш Современник, 2009 № 02

Как очутился на улице - не помню. Отошёл от избирательного участка метров на пятьдесят и решил проверить: нет ли за мной слежки. Нагнулся, якобы завязываю шнурки на ботинках, а сам гляжу за спину. Вроде всё спокойно, народ идёт по своим делам. Ну, слава Богу, пронесло!

Пришёл домой. Хотел заняться делами - не могу. Все мысли, все чувства только о выборах. Вот угораздило! Похандрил я немного, душевно помучился, а потом махнул рукой, пошёл в магазин, купил бутылку водки и поехал к Игорю.

В квартире Соломиных - уже застолье. Собрались друзья, пели под гитару:

А мне мерещится, Что водка плещется…

Мария Ивановна хлопочет у стола. Игорь угощает друзей. Атмосфера сердечная. О вчерашнем разговоре все и забыли.

Но я не забыл! Посидел, выпил стопашку-другую водки и сказал:

- Я слов на ветер не бросаю!

Тут все вспомнили мои вчерашние заявления. Стали расспрашивать, что да как.

- Неужели решился? Вычеркнул? - удивлялся Игорь.

- И вычеркнул и вписал! - гордо отвечал я. Все загалдели:

- Кого? Кого вписал?

Я держал паузу. А когда нетерпение достигло предела, голосом диктора Левитана торжественно произнёс:

- Мария Ивановна Соломина! Тишина за столом повисла враз.

- Значит, моя тётя Маня может стать государственным человеком? - как-то сдавленно, не то смеясь, не то ужасаясь, произнёс Игорь.

Опять - оглушительная тишина.

Тут бац - послышался глухой удар об пол. Все вскочили из-за стола. В дверном проеме лежала Мария Ивановна. Вероятно, моё известие она услышала тогда, когда входила в комнату.

Началась суета, поднялся шум. Побежали на улицу к телефону-автомату вызывать неотложку. "Скорая помощь" приехала быстро и после краткого осмотра забрала Марию Ивановну в больницу.

Сколько уж лет прошло, а сирена той "Скорой помощи" до сих пор звучит у меня в ушах!

На другой день я стал названивать в справочную службу больницы. Совесть жгла - как там здоровье Игоревой тётки? Но и тут вышла закавыка: Марию Ивановну положили в реанимацию, а оттуда информацию могли получить только ближайшие родственники. Так я и промучился несколько дней, проклиная наши выборы.

К счастью, Марию Ивановну вскоре выписали из больницы. Но душевное спокойствие, как потом мне рассказывали, вернулось к ней не скоро.

Я уже больше не бывал в квартире Соломиных. Несколько раз встречал Игоря на улице, но даже поговорить не находилось о чём.

Давно это было - в советское время.

Теперь у нас другие выборы. Демократические.

КУКУЙ

РАССКАЗ

Светлой памяти Валентины Сергеевны

Был вечер. Из плотного серого тумана выступали чёрные крыши изб и кроны деревьев, а остальное - не видать. Из печных труб вылетали искорки: наступивший в то лето холод понуждал селян топить печи. Из нескольких изб деревни не топилась печь лишь в одной. Я уже знал, что это дом Клавки Кукуихи, но ещё не знал, почему хозяйка не разводит огонь.

Было жутковато. Но я всё же решил не поддаваться всякой чертовщине и возле плетня продолжал путь в направлении леса. Очень хотелось доказать, прежде всего самому себе, что рассказы местных жителей о всякой нечисти, ютящейся поблизости, есть сущая ерунда, и не более того.

Сразу за огородами, отделяя их от леса, проходила грунтовая дорога. В то гнилое лето дорога превратилась в грязную канаву, так что перейти её можно было только в высоких резиновых сапогах. Кое-как преодолев эту преграду, я вышел на знакомую мне лесную тропку и с замиранием сердца углубился в чащу.

Ещё утром мы с женой шли по этой тропке. Поскольку в это лето грибов и ягод почти не было, мы решили запастись хотя бы корневищами калгана, или лапчатки. Отвар из них хорошо помогает при желудочных хворях. Возле тропки росло множество кустиков калгана, и корневища некоторых из них приятно поражали своими размерами.

Дорога вроде бы была знакома. Но - это днём. Сейчас же, в густых сумерках, показалось, что я сразу сбился с пути. Прошёл ещё немного, и всё,

дальше - не могу. Какая-то неведомая сила заставила остановиться. Стою, смотрю, слушаю.

Ждать пришлось недолго. Со всех сторон засветились и замельтешили точки-огоньки. Перемещались они по замысловатым траекториям и, как мне показалось, общались между собой. При этом слышался то ехидный смех, то недовольное ворчание, то нечто похожее на хрюканье.

Ну, хватит с меня! Твёрдо знаю, что всего этого быть не может! Но ведь вижу, ощущаю! Видимо, материалист я хренов. Понемногу начал пятиться, а вскоре кинулся прочь из леса. Всё время казалось, что за мной кто-то гонится.

У кромки леса я заставил себя оглянуться. Вакханалия мерцающих в туманной мгле существ продолжалась. Всё же хватило мне духа отчитать себя напоследок: "У страха глаза велики". Ну, и всё. Быстрей в дом. Хватит с меня этих экспериментов.

В деревенской горнице, освещённой тусклым светом керосиновой лампы, за столом сидели женщины и играли в карты.

- Ну, что? Подурили тебя малость? - очень буднично спросила одна из них, которую звали тётей Дуней. - Седай лучше к нам, целее будешь.