Наш Современник, 2009 № 03

1 мая 1993 г. В Москве произошло кровопролитие у Калужской заставы (площадь Гагарина). Собрались партии, несогласные с правительством, и решили устроить шествие (первомайскую демонстрацию). Власти послали ОМОН. Один убитый, 70 раненых, четверо — тяжело. Очень страшно. Не начало ли это гражданской войны? Говорят, что 9 мая может быть заваруха.

9 мая 1993 г. Подхожу к прилавку в магазине, цены чудовищные: заграничная чечевичная закуска в пакете 3120 рублей, тут же — луковая приправа, такая же дорогая. Рядом старушка, обескураженная ценами, спрашивает меня: "Это что за лукавая приправа?" — "Луковая, бабушка". — "А чечевицу у нас в деревне бедняки ели, а тут три тыщи стоит". — "Да, бабушка, всё для богатых". — "А нам-то, милая, чего кушать?" — спрашивает старушка. "Не знаю", — отвечаю я, потому что действительно не знаю.

9 мая ждали каких-то неприятных событий, но обошлось, так как демонстрантам дали идти там, где они хотели. Они несли портреты Ленина, Сталина, лозунг: "Вся власть Советам!"

Какое тяжёлое время, а у нас — малышка, тянуть её ещё и тянуть. Одна надежда на то, что всё как-то утрясётся.

30 мая 1993 г. Познакомилась с пожилой дамой в парке, ей 80 лет, и 50 из них она проработала в Кремлёвской больнице. Получила звание заслуженного врача, какие-то ордена. Часто видела Сталина, измеряла ему давление. Они вместе с профессором Виноградовым приходили к нему почти ежедневно. Сначала их вели в большую комнату, где был накрыт стол, на котором были расставлены разные яства: фрукты, вина, пирожки. Сталин целовал руку Нине Ивановне (имя я изменила): приглашал к столу, наливал вина, предлагал фрукты, потом она измеряла ему давление и уходила.

Видя Сталина, испытывала невероятный трепет, нечто родственное гипнотическому состоянию, потом она не могла вспомнить, что говорила, какие вопросы он ей задавал. Все окружающие — прислуга — его боготворили. Держался Сталин исключительно вежливо, сдержанно, дружелюбно.

Василий — сын Сталина, был её пациентом. Каждый раз перед вызовом к отцу два дня она приводила его в чувство после беспрерывного пьянства: он лежал под капельницей, пил лекарства. Василий носил грубое солдатское бельё, даже немного поношенное. И он, и Светлана, и Сталин в быту были очень просты и непритязательны. Василий жаловался Нине Ивановне, которую иногда называл своей второй матерью, что он очень одинок после смерти матери, семья их фактически распалась.

Я вспомнила, как моя мама — Людмила Ивановна Кедрина — дружила с Анной Сергеевной, сестрой жены Сталина, после её возвращения из лагерей. Помню, как они с мамой собирали посылку для Василия Сталина в казанскую тюрьму, где он сидел при Хрущёве. Почему-то долго не могли найти какую-то любимую Васину колбасу. Посылку собирали у нас дома, а потом несли на ближайшую почту.

Ещё я помню, как на каком-то вечере в ЦДЛ Анна Сергеевна сидела на ступеньке в светлом платье в цветочек, все места были заняты.

Светлана Сталина много раз пыталась устроить свою семейную жизнь: Мороз (отец развёл), Жданов (сама развелась, ссылаясь на то, что его мать — Салтычиха), Каплер… Светлана была одинока и металась.

Берия все ненавидели и знали, что он — чудовище, считали, что все беды в стране — от него.

Видимо, многое помнит эта женщина и может рассказать, но она больше в парк не пришла, может быть, жалеет, что была со мной столь откровенна.

* * *

15 июня 1994 г. Мы дошли до точки: нет денег на продукты. Витамины едим только в Черкизове — мой салат из трав, благо — бесплатный. Но Наташа его не признаёт. "Что я — коза, что ли?" — с возмущением говорит она.

Однажды утром мы обнаружили, что у нас нет денег даже на хлеб. Я тут же сообразила, что можно продать возле детского магазина "Смена" Дашины ботиночки — заграничные, в хорошем состоянии, кем-то подаренные нам. Можно ещё кое-что собрать из детской одёжки. Сейчас же вещи были собраны, и мы с Георгием отправились к магазину "Смена". Там со своими товарами уже стояли женщины. Как только они замечали милиционера, мгновенно сметали свои вещички в большие сумки и стояли с независимым видом. Я пристроилась рядом с ними, разложила Дашины вещички, её беленькие с синим ботиночки, туфельки, из которых она выросла. Все проходили мимо моего товара, а одна женщина презрительно бросила: "Ношеное продают!" Георгий устроился неподалёку на железной трубе и курил, курил без конца.