Наш темный дуэт

– Что с ним произошло? Скажи! Что случилось с Августом, который хотел чувствовать себя человеком? С тем, кто лучше сгорел бы заживо, чем сорвался во тьму?

Август заставил себя не опускать взгляда.

– Я готов сойти во тьму, если это удержит людей на свету.

Кейт фыркнула.

– Лео, сколько ты репетировал эту фразу? Сколько раз становился перед зеркалом и повторял ее, дожидаясь, пока она отложится в сознании и…

Август резко развернулся.

– Хватит!

Кейт вздрогнула, но не отступила.

– Этот новый ты…

– Не твое дело! – огрызнулся Август. – Ты не осталась здесь, чтоб теперь меня судить, Кейт! Ты сбежала. Ты уехала, а я остался и сражался за город, за людей. Очень жаль, что новый я тебе не нравлюсь, но я делал то, что должен был делать. Я стал таким, каким был нужен этому миру. – Он выпалил все это на одном дыхании.

Кейт смотрела на него. Лицо ее было ледяным. А потом она подошла ближе, настолько близко, что он мог разглядеть проблеск серебра через челку.

– Ты врешь.

– Я не могу лгать.

– Неправда, – сказала Кейт. – Существует разновидность лжи, которую можешь изрекать даже ты. Знаешь какая? – Она встретилась взглядом с его отражением в стальной двери. – То, что ты лжешь сам себе.

Август стиснул зубы.

«Не слушай ее, – предупредил Лео. – Она не понимает. Не может понять».

Лифт остановился. Двери открылись, Кейт выскочила наружу и чуть не врезалась в Колина.

Завидев ее, Колин побледнел, потом взглянул на Августа с отчаянием утопающего.

– Надеюсь, ты пошутил?

Кейт приподняла бровь.

– Мы знакомы?

– Кейт, – сказал Август, – это Колин Стивенсон.

Колин выдавил из себя кислую улыбку, но она ничуть не скрыла, насколько ему не по себе.

– Мы вместе учились в Колтоне.

– Извини, – равнодушно отозвалась Кейт. – Я плохо помню, это было недолго.

Колин неловко переступил с ноги на ногу.

– Да ничего, я и не ждал, что ты будешь меня помнить. Я старался не появляться на твоем радаре.

– Весьма разумно.

Август кашлянул.

– На сегодня ты приписана к отделению Колина.

Кейт иронично взглянула на него. «Да ну?» Август прищурился. «Да».

– Э-э… ну, я тебе покажу, что к чему.

Кейт дерзко улыбнулась, продолжая глядеть на Августа.

– Ну, давай веди.

Колин повел Кейт по зданию, Август двинулся следом.

– Учебные помещения расположены на первом и втором этажах…

Август слушал, как она вставляет в речь Колина «хм» и «ясно», хотя видно было, что она не слушает.

– …а там, внизу, столовая, совсем такая же, как в Колтоне, только еда тут кошмарная…

Когда они шли по коридорам, Август чувствовал взгляды, напряженное внимание, но в кои-то веки все это было обращено не на него. Солдаты смотрели на Кейт, переговаривались еле слышно, но Август слишком явственно ощущал напряжение в их голосах и гнев в их словах.

Он поднял голову и понял, что Колин выжидающе смотрит на него.

– Что?

– Я ничего не пропустил?

– Не беспокойся, – вклинилась в разговор Кейт. – Я быстро учусь.

Часы Колина вдруг пронзительно пискнули.

– Пять минут. Нам пора в тренировочный зал. Вопросы будут?

Кейт просияла.

– Где хранится оружие?

Колин нервно рассмеялся, как будто не мог понять, шутит она или говорит серьезно. Август знал: она это серьезно.

– Все хранится на минус первом этаже… – начал было Колин.

– Но для того чтобы вынести оттуда какое бы то ни было оружие, нужно разрешение, – добавил Август. – А тебе его не дадут.

Кейт пожала плечами.

– Но знать-то надо, – сказала она, подтолкнув Колина в сторону тренировочного зала.

– Идем! Нам нельзя опаздывать!

Август поймал Кейт за плечо и наклонился к ней, сказал, понизив голос:

– Тут повсюду камеры наблюдения. Так что не лезь на рожон.

Кейт сухо улыбнулась.

– Спасибо за предупреждение, – отчеканила она.

И ушла.

III

Всего шесть месяцев в Процветании – и Кейт почти позабыла, каково это, когда тебя ненавидят.

Быть всегда на виду – что за странный дисбаланс, когда тебя постоянно узнают, но судят по внешности и по имени.

Шесть месяцев она была никем. И вот теперь, когда Колин привел ее в тренировочный зал – чем ближе они подходили к залу, тем дальше он старался от нее держаться, – Кейт почувствовала, что новость о ней расходится, как круги по воде, и как все головы поворачиваются в ее сторону. Они смотрели на нее и видели не девушку, а символ, идею, подходящую замену, на которую можно свалить всю вину, выместить все свое раздражение несправедливостью. У нее покалывало кожу – так внимательно ее изучали. Но Кейт заставила себя сосредоточиться на зале, а не на собственном дискомфорте и не на голосе тьмы у себя в голове.

В помещение, которое когда-то, возможно, было актовым залом, набилось несколько сотен человек. Самым младшим солдатам было лет двенадцать-тринадцать, не больше. Самые старшие были седыми. Тут присутствовали представители и Северного, и Южного города. Различия отражались на их лицах – разница между потрясением и гневом, любопытством и страхом, осторожностью и презрением, – но во всех глазах, в каждом подергивании губ или бровей была и общая деталь. Недоверие.

«Я вам тоже не доверяю», – подумала Кейт.