Наш величайший дар (СИ)

- Ты можешь быть ласковым и заботливым, ты можешь быть нежным и внимательным, - Чарльз бережно коснулся руки своего напряженного друга, который явно чувствовал дискомфорт от всего происходящего. А когда Эрику было неуютно, то он готов был идти в атаку, нападать, чтобы взять все под контроль и снова чувствовать себя уверенно. Но и в этот раз Эрик отдернул руку, избегая физического контакта, будто теплые пальцы Чарльза вдруг начали бить током.

- Я не обещал быть ему заботливым отцом, так что не стоит создавать для него ложную иллюзию. То, что я могу быть таким с тобой, не значит, что я буду таким и для него, - пояснил Леншерр и скрестил руки на груди, а Чарльз грустно усмехнулся.

- Я понимаю. Тебе тяжело, ты все еще не до конца осознал все это, даже отчасти напуга…

- Я не напуган.

- Как скажешь, - не стал спорить Ксавьер, решив еще разок отложить разговор о дочери Эрика на потом. – Но если Питер узнает, что ты не чертова машина войны и у тебя есть и другая сторона… Тихо. Спокойно. Пусть он просто знает. Он сможет воспринимать тебя иначе.

- А мне это не нужно. Я уже сказал ему все, что собирался. Объяснил, что могу ему дать. Ни больше, ни меньше. Я не могу быть ему тем отцом, каким он хочет меня видеть, – глаза Эрика опасно заблестели, но Чарльз не собирался сдаваться.

- Но ты можешь попытаться.

- Ты знаешь меня, - вдруг произнес Эрик и теперь смотрел на Чарльза с надеждой, которая прорвалась через огромный заслон напускной серьезности и холодного спокойствия. Эрик смотрел так, словно только Чарльз мог сейчас дать ему все ответы.

- Позволь ему узнать тебя, - все еще мягко настаивал Ксавьер, глядя на своего друга снизу вверх. – Он поймет…

- Нет, - Эрик нервно провел рукой по волосам и глубоко вздохнул, покосился на дверной проем кухни, где все еще сидел Питер, дожидаясь, пока они вернутся.

- В этом и проблема, - казалось, Эрику с боем давалось каждое словно, но Чарльз не лез в его голову, продолжал слушать. – Мы с тобой… - он запнулся и сильнее напрягся, и профессор улыбнулся ему, давая понять, что он может продолжать. Эрик посмотрел на него сверху вниз и, казалось, ему сейчас еще сложнее, чем в день их знакомства, когда он пытался удержать субмарину.

- Что?

- Ты знаешь меня, только потому что с нашей первой встречи влез в мою голову и узнал все… Узнал о том, что я никогда не сказал бы, даже тебе.

- Ох, Эрик, - Чарльз тихо хмыкнул, глядя на возлюбленного друга. Он никогда особо не задумывался об этом, слишком естественной для него стала вся жизнь Эрика, отпечатанная в его собственном сознании, и уже казалось, что Эрик всегда был частью его жизни, и невозможно было его не знать. Но это знание Чарльз получил против воли самого Леншерра, взял их сам сразу все и не думал, как бы прошла их встреча, если бы он не коснулся его сознания… Думать об этом было как-то неправильно. Но теперь он лучше понимал, что лишь он один знает Эрика так близко, и именно потому Леншерр так ему доверяет и так спокоен рядом с ним. С их первой встречи, с первого телепатического контакта, который вышел слишком глубоким, их жизни так тесно переплелись, что их невозможно было разделить. Но это лишь для них двоих. Для Эрика было невозможным добровольно пустить кого-то в свое сознание и в свою душу.

Даже если этот кто-то - его сын.

- Я понимаю, - Чарльз все равно протянул руку и коснулся локтя друга, раз уж тот не позволял ему взять себя за руку.

Эрик ничего не ответил, но Чарльзу было достаточно того, что Леншерр просто услышал и понял его.

- Это будет не так-то просто, - почти прорычал Эрик и резко взмахнул рукой, Чарльз вздрогнул, когда мимо него пронесся металлический нож для бумаг, вылетевший из ближайшего кабинета, и со свистом разрезая воздух, ворвался в кухню.

- Я сказал тебе оставаться на месте, - голосом жестокого командира произнес Леншерр и повернулся к дверному проему, в котором стоял Максимов, сжимая в руке нож.

- Я не удержался, вас долго не было, - с невинной улыбкой произнес Питер и, подбросив ножичек, ловко поймал его.

***

И все же день прошел напряженно. Сколько бы Чарльз ни пытался, но сблизить отца и сына он не смог, и в какой-то момент вовсе перестал стараться, махнул на них рукой и отправился в спальню, чтобы хоть немного отдохнуть, прежде чем начинать первый урок, и он не был удивлен, когда обнаружил Эрика на своей лекции. Чарльз никогда бы не подумал, что Эрик готов смирно слушать лекцию по политологии (если не считать его мысленных ехидных замечаний) только бы избежать лишнего общения с сыном. Ну а сам Питер, после ночного чаепития и долгого разговора по душам с Чарльзом немного успокоился, совершил набег на холодильник и выбрал себе одну из гостевых комнат.

Но, как оказалось, воссоединение с семьей было не единственной целью Питера.

В библиотеке горел мягкий свет, и шумная школа только-только начала затихать. Чарльз объяснял Питеру стратегию игры в шахматы, а Эрик устроился на диване с книгой, наугад выбранной с полки, и иногда подозрительно косился на сына, занявшего его законное место за шахматной доской.